Книга Даже если я упаду, страница 28 – Эбигейл Джонсон

Я не удивлена. Слышала, они обучали своих детей на дому, вероятно, и учили их всяким извращениям. Копы должны присмотреться к его сестрам.

Его нужно поджарить на костре, и пусть его семейка смотрит.

Старшая сестра в красках описала его характер в своем дневнике. По ее почерку видно, что она его боялась. Вот вам и связь.

Дядя-преступник! Конечно, он помог спланировать убийство.

Надо поджечь их дом, пока все они спят.

Я не решаюсь взглянуть на Мэгги, но, если и дальше буду смотреть на мерзкие, полные ненависти слова на экране, начну плакать вместе с ней. Я выключаю телефон, горя желанием выбросить его в окно, но все-таки возвращаю его на кровать.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – говорит Мэгги, сглатывая слезы. – Я кореянка, а не китаянка. Учитесь ненавидеть правильно, люди.

Я поднимаю глаза на Мэгги и не улыбаюсь ее слабой попытке отшутиться.

– Ты красивая, – говорю я. – Ты талантливая и веселая, и то, что некоторые этого не видят… – У меня дрожит подбородок. – Ты удивительная. Эти люди… – Я яростно тычу пальцем в телефон, брошенный на кровать, и одно это показывает всю силу моего гнева. – Они ничтожества. Ничтожества.

Она кивает, но это дежурный кивок, а не выражение того, что она чувствует на самом деле.

– Это не первый раз, и я знаю, что не последний. В прежней школе мои ролики забрасывали злобными комментариями или оставляли записки в моем шкафчике. Каждый раз я говорю себе, что мне плевать. – Она закрывает лицо рукой. – Я хочу не обращать внимания, но ничего не могу с собой поделать.

Я зажмуриваюсь. Она не должна так страдать.

– Да, у меня складки на шее и нижние зубы кривые. Даже если бы я похудела, от этого никуда не денешься. Моя мама худышка, и у нее тоже шея, как хот-дог. – Пугающе тихим, не своим голосом, Мэгги произносит: – Может, мне стоит завязать с этим?

– Нет, – говорю я, не думая о том, что мой голос дрожит, потому что это сразу приковывает ее внимание. – Не позволяй им достать тебя и заставить думать о себе плохо, тем более что в их словах нет и доли правды. Обещай мне. – Я наклоняюсь и заключаю подругу в объятия. – Ты такая хорошая, и ты любишь свое дело. Не позволяй каким-то мерзавцам забрать это у тебя.

Это легче сказать, чем сделать. Я до сих пор не могу избежать гнусных анонимок о моей семье и обо мне, которые то и дело появляются в Сети.

Это ужасно, когда слова оставляют шрамы.

Мэгги убирает руку с моей спины, вытирает щеку, и я отпускаю ее, чтобы взять пачку салфеток с туалетного столика. Она берет салфетки, слабо улыбаясь мне.

– Это матирующие салфетки.

– Так матируй, – говорю я.

Она встает с кровати и меняет матирующие салфетки на обычные бумажные, вынимая их из ящика стола и демонстрируя мне разницу.

– Кажется, ты говорила, что можно использовать эти бумажные салфетки для матирования?

– Можно. – Она снова садится рядом со мной. – Просто бумага сохраняет макияж, но обычные салфетки тоже работают. В случае чего ты даже можешь использовать туалетную бумагу, если отделишь слой. – Она показывает, как очистить кожу, удаляя жирный блеск, вместо того чтобы высушить слезы, но движения ее заторможенные, как в полусне.

– Вижу. – Я прикладываю еще одну салфетку к ее щеке. – Ты настоящий профи. Я думала, туалетная бумага годится только для того, чтобы вытирать нос или задницу.

Мэгги пытается улыбнуться мне; она старается, я знаю.

– Я думала, здесь будет по-другому, понимаешь? Я оставила все плохое позади. Мне казалось, что маленький город – значит, меньше проблем, более приветливые люди, но это не так. Посмотри, как обошлись с тобой – полгорода ополчилось на тебя за то, что ты порвала с внуком королевы заварного крема.

Чувство вины заглушает мой гнев на безликих троллей. Из-за того, что она дружит со мной, мы стали немногим лучше затворниц. Мы почти никогда не выходим на люди; обычно проводим время у нее дома или очень редко у меня. Я думаю о девчонках, с которыми она могла бы подружиться в магазинчике Келлер, если бы не я – по крайней мере, с Тарой и Дон, – вспоминаю, как отговаривала ее устраиваться на работу на каток «Полярный». Не потому, что она бы возненавидела эту работу, в чем я пыталась ее убедить, но потому, что не хотела рисковать, боялась, что коллеги расскажут ей правду о моей семье и обо мне.

Когда Мэгги снова встает с кровати, я хватаю телефон, удаляю последний злобный комментарий к видеоролику и оставляю себе мысленную заметку пройтись по ее прошлым роликам и тоже их почистить. Я поднимаю взгляд и вижу, что моя подруга уже щелкает пультом телевизора. Поскольку я так припозднилась, мы успеваем посмотреть только один фильм, и, конечно, она выбирает тот, что про фигуристку, специально для меня.

Она поглядывает на телефон, зажатый в моей руке, когда возвращается ко мне и устраивается в изголовье кровати. С неохотой она забирает у меня трубку и пристраивает ее на самом дальнем краю тумбочки, после чего протягивает мне конфеты.

– Спасибо, Брук.

У меня сжимается горло. Моя сегодняшняя помощь – это такая малость по сравнению с тем, что я у нее отнимаю.

Фильм начинается, и обещанный каток заполняет экран. В одной из первых сцен даже появляется «замбони». Сияющий новизной ресурфейсер и допотопная Берта – как небо и земля, но, даже не глядя на Мэгги, я могу сказать, что ее взгляд прикован к машине, а не к романтической встрече главных героев на льду.

– Что, очень хочется сесть за руль Берты? – спрашиваю я. Вопрос риторический, но Мэгги ставит фильм на паузу и поворачивается ко мне всем телом, замирая, прежде чем ответить.

– Если честно – не меньше, чем победить на конкурсе NYXFACE ^[21]. – Это что-то вроде «Оскара» для бьюти-видеоблогеров. Она действительно очень хочет работать на «Полярном».

– Это не лучшая работа. – Я знаю, что не смогу ее переубедить, но из чувства самосохранения делаю последнюю попытку.

– Но ты ведь будешь рядом.

– И Джефф – тот еще тип.

– Зато я смогу водить Берту.

– И чистить туалеты.

– Посмотрим. – Мэгги усмехается.

Я подавляю дрожь, всерьез опасаясь, что мои следующие слова могут положить конец нашей дружбе.

– Мои коллеги… – Я запинаюсь, даже не зная, как сказать то, что должна сказать. Меня не очень-то волнует, что она будет сталкиваться с Джеффом чаще, чем это необходимо, но как быть с другими? С той же Еленой? В животе у меня гигантская глыба льда и страха – в самом деле, что я могу сказать? Я помогу тебе получить работу, но ты должна пообещать, что не будешь общаться с другими сотрудниками? Я снова пытаюсь продолжить мысль, не имея четкого представления о том, куда она меня заведет. – Мои коллеги…