Книга Два Генриха, страница 102 – Владимир Москалев

– Второй, право, тоже недурен, – отозвалась Аделаида, не сводя глаз с Агнес, – и ростом ничуть не уступает своему спутнику. Уж не братья ли они? Что скажешь, Констанс?

– Не похоже, хотя вряд ли где встретишь двух таких гераклидов, не связанных узами родства.

– Если они не братья, то другой, право, сын Фетиды ^[75]. Во всяком случае, столь же красив, как и Ахилл. Я возьму его себе, если ты не против. Спрашиваю тебя, как сестру короля.

– Согласись, хороши оба. Но ты догадалась, полагаю, что я уже сделала выбор. У брата Ахилла, на мой взгляд, очень уж женственное лицо. Это не по мне, ты ведь знаешь. Меня влечет грубая сила, властный взгляд и твердая рука. Все это написано на лице у Персея.

– Что ж, тогда его товарищем займусь я, – с довольной улыбкой кивнула Аделаида. – Я люблю красавчиков. Во всяком случае, он на добрых три головы выше моего мужа и вдвое шире в плечах. Могу ли я упустить такую возможность? Потом схожу в церковь и отмолю свой грех.

– Тебе не трудно будет завлечь в сети сына нереиды. Сердце его свободно. А вот у сына Зевса… Боюсь, Адель, я опоздала. Видишь рядом с ним женщину?

– Твою сестру Адвису? – Аделаида пожала плечами. – Что же тебя смущает? Полагаешь, стрелы Амура поразили их сердца? Не думаю. Адвиса приехала, чтобы повидать сына, а этих рыцарей, по-видимому, встретила по дороге в Париж.

– Да, но ведь она рядом с ним… И близко, совсем близко, Адель!

– Вздор, тебе просто показалось.

– Нет, милая, я прожила уже немало и хорошо понимаю язык жестов и взглядов. Уверена, она спит с ним.

Аделаида некоторое время пытливо наблюдала за Адвисой и Ноэлем. Похоже, это ни к чему не привело, и она постаралась успокоить подругу:

– Так это или нет, но ты имеешь сильный козырь: Адвиса старше тебя на десять лет. Этот факт позволит тебе устранить соперницу.

– Не рассориться бы с сестрой. Она милая, и я ее люблю, ты же знаешь.

– Тогда выбирай: сестра или любовник.

– Я за второй вариант. Но подойдем, пока они не скрылись в покоях короля.

Сестры поздоровались, расцеловались, обнялись.

– Как прошла охота, Генрих? – поинтересовалась Констанция. – Удалось тебе подстрелить оленя, ты ведь поехал за ним? Впрочем, я вижу, вместо одного ты нашел сразу двух. – Она с улыбкой обвела обоих рыцарей любопытным взглядом своих серо-зеленых глаз. Они задержались на сыне графа Эда несколько дольше, чем следовало бы. – Кто эти рыцари, брат, и откуда они? Послы или гости? ^[76]

– Они прибыли к нам из Германии.

– Ого! – рассмеялась Констанция. – Генрих Черный объявил Франции войну? Чего же хочет император? Уж не отнять ли у франков бургундское герцогство, которое когда-то не давало покоя его предшественникам? Не отдавай, Генрих: твой брат потеряет сеньорию и вновь захочет спихнуть тебя с трона.

– Успокойся, сестра, эти двое прибыли вовсе не за этим…

– Значит, я ошиблась, – не умолкала Констанция, не давая брату договорить. – Тогда, быть может, он подыскивает жениха для дочери Беатрис? Но, если мне не изменяет память, он определил для нее духовную стезю.

– Моя сестра Констанс любит поговорить, – улыбнулся Генрих, оборачиваясь к гостям. – Но она становится не в меру болтливой при чужих людях, к которым испытывает чисто женский интерес. Боюсь, это как раз тот случай, и одному из вас не устоять перед чарами дочери короля Роберта. Догадываюсь, это касается тебя, Ноэль. Приготовься, друг мой, к отражению атак ее глаз и бойкого язычка. Но осада продлится недолго: меч скоро выпадет из твоих рук и полетит на землю вместе со щитом.

И он рассмеялся. Захохотали все, кто был свидетелем этой сцены, за исключением одного человека. То была Адвиса. При последних словах короля она нахмурилась и стиснула зубы, с подозрением поглядев на сестру.

– А где же Гильом? – воскликнул Эд, обводя глазами придворных. – Почему он не встречает свою матушку? Он должен быть уже тут. Сколько можно, в самом деле, читать Гомера? Сказал ему кто-нибудь, что приехала его мать?

– За ним послали, монсеньор, и он скоро будет здесь, – ответили в толпе.

И тотчас со стороны пристройки послышался торопливый стук каблуков. Адвиса вышла вперед, расцвела лицом, широко раскинув руки:

– Гильом! Мой сын!

И заключила в объятия стройного юношу с волнистыми русыми волосами. По обычаю франков, он припал к рукам матери, а потом поцеловал ее в обе щеки, подставив ей затем свой лоб для поцелуя.

И тут взгляд юного графа Неверского упал на двух рыцарей, которых он раньше никогда не видел во дворце, а теперь просто не мог не заметить. Забывшись и раскрыв рот от удивления, он глядел на них, не говоря ни слова. Ему не доводилось видеть людей такого телосложения, и он мучительно искал ответа на немедленно вставший перед ним вопрос. Но, не желая долго ломать над этим голову, он спросил у матери:

– Кто эти двое?

Она ответила. Извинившись, что оставляет ее, сын бросился к королю:

– Дядя, это правда? Эти рыцари из Германии? Из страны, где властвует император?

Не дожидаясь ответа, он подошел ближе к брату и сестре, не сводя с них взгляда, полного восхищения. Он оглядывал их с головы до ног, от волнения глотая слюну, и не знал, что сказать этим людям, которые, вероятно, ассоциировались в его фантазии с полководцами древности или сыновьями античных богов. Наконец, весь во власти переполнявших его чувств, он с трепетом протянул руку Ноэлю:

– Меня зовут Гильом. Я граф Неверский, а французский король мой дядя.

Ноэль назвал себя, они обменялись рукопожатиями. Сияя от счастья, юный граф так же поздоровался и с Агнес. Потом обернулся к королю:

– Дядя, теперь я от вас ни на шаг. Ведь сей же час, полагаю, у вас с гостями завяжется беседа? Надеюсь, вы не прогоните меня, если я пожелаю присутствовать при этом? – И, увидев кивок короля, Гильом обрадованно воскликнул, хватая мать за руку: – Идем, матушка! Я хочу, чтобы ты была рядом. Веришь ли, но от этих двух рыцарей исходит тепло и дух благородства, что не так уж часто встречается в наше время. Уверен, мы станем друзьями, не правда ли? – обратился он к брату и сестре, которых в силу юношеского буйного воображения уже возвел для себя в степень кумиров.

– Несомненно, граф, – ответил Ноэль, не гася улыбки.

– Иначе и быть не может, друг мой, – сказала в свою очередь Агнес. – В твоей груди бьется отважное и доброе сердце, это сразу видно. Наши сердца не могут не откликнуться на его призыв к дружбе и взаимному доверию.