Книга Два Генриха, страница 47 – Владимир Москалев

– Во дворце, где же еще, – вздохнув, ответила она. – Его стены – преграда, которую мне никогда не одолеть.

– Вздор! Идем со мной, я проведу тебя к нему.

– Нет! – вскричала Вия, вырывая руку. И уже тише: – Нет, Полет, я не могу, не смею…

– Что за глупости! Ты не веришь Полету? Считаешь, дурачку взбрела в голову очередная, смеху подобная, блажь? Здесь не дворец и ты не король; шуту ни к чему кривляться перед той, что вернула ему жизнь. Королю Полет может лгать, матери – никогда; с королем он паяц, с матерью – ее сын, готовый умереть за нее. Скажи, что согласна, и ты доставишь радость шуту; отринь его просьбу, и ты увидишь его мертвым у своих ног.

– Перестань, Полет, только что ты был в здравом уме, и вот начинаешь говорить глупости.

– Скажи же, согласна ли ты? Да или нет?

Вия покачала головой:

– Поверь, прошу тебя, мне нельзя, я не могу…

– Ах, так! – Голос шута вдруг странно изменился, приобрел оттенок некой обреченности, переходящей в решимость. – Ты подарила мне жизнь, но зачем мне она, если взамен ты не хочешь принять от меня даже такой ничтожной услуги!

И Полет, вытащив из-за пояса маленький игрушечный нож, направил его лезвие себе в шею. Вия не успела опомниться, как из-под пальцев шута показалась кровь.

– Полет! – вскрикнула она, хватая его за руку. – Что ты надумал! Ведь ты чуть не убил себя!

– Лучше смерть, чем позор, – печально молвил шут, роняя голову. – Ведь я не могу вернуть свой долг, зачем же мне жить после этого?

– Глупый, – пожурила его Вия, и произнесла шепотом, еле слышно: – Но кто скажет, видел ли когда-нибудь глупость сродни благородству и самопожертвованию?

– Вот и ты, мать моя во Христе, считаешь меня дураком, – уныло молвил шут, безропотно отдавая нож. – И только двое увидели во мне человека, а не игрушку, говорили со мной как с умным, но не как с идиотом. Я дал себе слово сделать им что-нибудь приятное, хотя бы одному из них, тому, который и глазом не моргнул, держа у себя на ладони толстуху Липерту… Но у меня ничего не выходит. Я попал в положение путника, осел которого заупрямился и никак не хочет идти вперед, хотя за ним по пятам бежит огонь.

Вия с состраданием глядела на него.

– Пойми, Полет, как я могу показаться во дворце в таком одеянии? Ведь я нищенка, на мне рубище!

– А на мне дурацкий кафтан и колпак – не лучшая замена.

– Но ты королевский шут.

– А ты – моя новая подружка, велика ли разница?

– Ты живешь во дворце и в любое время можешь выйти из него и войти обратно.

– Теперь это сумеешь сделать и ты.

– Но меня не пустят, Полет! Стража рассмеется мне в лицо и не откроет ворота.

– Еще никто не осмелился поступить так с королевским шутом! Всем известно, как братец Генрих любит меня. Он добр и справедлив, но бывает не в меру зол. Попасться ему под горячую руку – все равно, что броситься с башни вниз головой. Эта горячая рука покарает того, кто посмеет обидеть его любимца; тому стоит лишь указать на обидчика.

– Но ты будешь не один! Тебя они пропустят, а я? Ведь меня не знает никто.

– Мамочка моя, не заставляй Полета думать, что ты глупее его. Я ведь уже сказал: ты идешь со мной, и это непреложно. Кто вздумает возразить? Кто хочет получить плетей или умирать от голода в холодной яме, которую называют «ямой смерти»?

– Всё так, Полет, мальчик мой, всё так, – никак не могла решиться Вия, держа замком ладони на груди, – только как же… Господи, просвети мой разум, надоумь меня… как же мы встретимся?.. Что я скажу, да и как сказать?.. А где? Ты приведешь меня в зал, а там придворные, там король… Они будут смеяться уже над обоими – тобой и мной! А мой сын… ведь ему будет стыдно! Бог мой, как ему будет стыдно за меня, Полет! И выйдет так, что ты, желая сделать добро, невольно доставишь Ноэлю зло, которое явится в моем лице… И разобьешь мое сердце.

– Вот еще выдумала, в зал! – хмыкнул Полет. – Была охота устраивать смотрины. Я найду подходящую комнатку, оставлю тебя и приведу туда своего братца.

– Братца? Какого братца? – не поняла Вия.

– Короля, черт побери!

– Святые небеса! Ты его так называешь?

– И это еще из милости. Иногда я зову его дурачком.

– Господь всевидящий! – уронила руки Вия. – Полет, в своем ли ты уме! Ты зовешь короля дурачком? Да ведь он отрубит тебе голову!

– Черта с два! Он не обижается, только улыбается в ответ. Ну, может еще дать хорошего шлепка под зад. Однако рука у него тяжелая, бывает, бедный Полет летит кубарем по полу до самых дверей. Так вот, я приведу к тебе короля.

– Но зачем?

– Все новости первым узнает Генрих. Кто нарушит это правило, попадает в опалу. Ты же не хочешь, чтобы король рассердился на Полета?

– Конечно, нет, как мог ты так подумать!

– Вот и хорошо, значит, ты согласна. Потом я выведу одного брата и вместо него приведу другого.

– Брата короля? Это еще зачем? Полет, ты собрался выставить меня на посмешище? Зачем понадобилось знакомить со мной принца?

– А, значит, ты еще не знаешь? Что ж, тогда я раскрою тебе еще один секрет. Правда, я собирался сделать это позднее. Тот, которого ты называешь принцем, – твой сын. Он брат короля.

– Ноэль – брат Генриха Черного, короля Германии?! – в ужасе воскликнула Вия, округлив глаза. – О Дева Мария, что я слышу! Полет, ты дьявол! Откуда ты взялся? Ты вознамерился убить свою бедную мамочку, прежде чем она прижмет сына к своей груди. Нет, положительно, ты посланец преисподней. Только оттуда могут явиться черти с такими вестями.

– Странный вы народ, женщины, – захихикал шут. – Когда вам преподносишь подарок, вы утверждаете, что он от дьявола; когда оглашаешь дурную весть, вы уверяете, что это воля небес. Вот и ты готова поверить, что я послан к тебе сатаной с дурными намерениями. Твой сын – брат короля, что может быть отраднее для матери? Что нашла ты здесь худого для себя, а тем более, для него?

– Нет, конечно же, это совсем неплохо, Полет, прости меня, – все еще не могла поверить в это Вия. – Ты, разумеется, прав, да и кому же об этом знать, как не тебе. Только ответь мне, как это возможно? Разве король Генрих сын графа Эда?

– Этого дурачок не знает, да и не желает знать. Он сказал то, что известно всему двору, а вскоре об этом будет знать не только Германия, но и Франция.

– Почему Франция?

– До Генриха Французского тотчас дойдет весть, что у императора появился брат.

– Полет, ты совсем хочешь заморочить мне голову. Ведь Генрих всего лишь король!

– Он готовится к походу в Рим.

– Зачем?

– За короной, черт меня подери! Он хочет дать хорошего пинка своре пап и вместо них возложить тиару на голову одного, которого сам усадит на трон.