Книга Альвиана: по зову сердца и луны, страница 68 – Алиса Ганова

— Придется полуголой ходить. И все узнают, что ты жадный.

— Что? Будешь каждому жаловаться?

— Я сейчас тебе буду жаловаться, что меня называли твоей подстилкой, — кажется, я вот-вот расплачусь.

— Хм… Будь ты подстилкой, я бы уже давно к тебе потерял интерес, — грустно хмыкнул Дельрен.

— Ну спасибо. Хоть какой-то комплимент за весь день, — откинула голову, вытянула ноги и закрыла глаза. — Кстати… — спохватилась. — Что ты сделала с Альвианой?

Дельрен не стал отпираться.

— Что и следовало сделать с сумасшедшей.

— Покалечил ее?

— Иначе бы она покалечила меня. Знаешь ли, бешенная песка не стояла на месте и не ждала, когда я свяжу ее или ровнехонько снесу голову. В бешенстве у псов утраивается сила, и они одним ударом могут снести половину черепа.

— А пестель?

— Не прикидывайся глупой. Тебе не идет. А если хочешь поистерить или пошвыряться моим имуществом — спустись вниз, закрой дверь и покричи. Можешь даже назвать меня нехорошими словами. Я сделаю вид, что не слышу.

— А ты услышишь?

— Смотря, как будешь кричать. У меня хороший слух. Как и нюх. Общалась с Маглебом?

Про нюх он зря загнул. Так и поверила, ага. Но угадал.

— Расскажу все, как на духу. Но после тебя. Так почему не пестелем? — я не сводила с него глаз.

— Потому что для бешенной твари, не чувствующей боли, дырка в боку — как комариный укус. Именно поэтому предпочитаю обороняться по старинке. Еще вопросы?

— А про ухо правда?

— Какие подробности. От кого?

— От Маглеба. Он был зол. Обвинял меня. А когда я показала, что разговор окончен, заявил… Если передавать его слова мягко, что у меня нет гордости, потому что ты убил моих соклановцев безжалостным способом, а я грею тебе постель.

— Конечно, он бы предпочел, чтобы ты грела его, — зло осклабился Дельрен.

— Если честно, не хочу об этом говорить. Лучше пойду и помоюсь.

Я ванной я отлеживалась долго. Дельрену стало скучно, и он устроился в ванной на стуле и с вином. И пил так заманчиво, что я протянула руку и, получив фужер, отхлебнула.

После забралась с ногами на софу, укрылась одеялом, закутавшись по самую шею. Дельрен сел рядом, посмотрел на меня. Я на него. Потом он вздохнул и откинул руку, приглашая положить голову ему на грудь.

И я положила. Уверена, Дельрен знает, что я в патовой ситуации. Кроме него у меня больше никого нет. Деваться мне некуда. Вполне мог бы вести себя как скот, однако…

Сама не ожидала, но пригревшись под боком, под мерный стук его сердца я крепко заснула.

* * *

Утром проснулась от звуков возни на кухне. Спустилась вниз и застыла на пороге: Дельрен, стоя у плиты, помешивал в сковороде овощи и бекон. Пахло вкусно, а еще он стоял без рубашки, и я захлебывалась слюнками от всего сразу.

— Я тебя будил-будил, но ты только перевернулась на бок и продолжила храпеть дальше, — пояснил, добавляя в сковороду резанный лук. Порция была большой, а это значит… он готовил и для меня! Вот уж не ожидала от Дельрена подобной щедрости! Удивил, так удивил.

— Ну, чего стоишь. Доставай тарелки. Я есть хочу!

Я тоже! Поэтому кинулась к буфету.

Это был самый лучший наш завтрак. Я смотрела на него с восхищением, а Дельрен был премилым и заботливым. Подозреваю, это сон!

Зато в академию я вышла спокойная и умиротворенная. Вроде бы ничего не произошло, но в то же время случилось нечто важное. Просто знаменательное событие: я поверила, что Дельрен действительно испытывает ко мне симпатию.

Сегодня мне не пришлось ни огрызаться, ни ставить грубиянок на место. Мое мироощущение, тихую радость все чувствовали и так. И это стало моей защитой.

— Ты не ждешь малыша? — полюбопытствовала Нэгнет.

— Я?! Нет! — поплевала через плечо, очертила защитный местный круг и тайком перекрестилась на всякий случай.

— А выглядишь такой счастливой! Девочки теряются в догадках, с чего ты такая радостная.

— Просто радуюсь, что все закончилось.

— Ага-ага, — улыбнулась она. — Мне-то не ври.

— А давай удерем с последней лекции, а? — предложила ей.

— Ну… Если учесть, сколько ты дней пропустила, новые прогулы на погоду не повлияют, — улыбнулась Нэгнет. — А я, что Септель рассказывает, и так знаю. Так что давай. А куда пойдем?

— В кофейню! Сладкого хочу. Если у тебя с деньгами трудности, могу оплатить.

— Нет, у меня тоже есть кое-что в запасах!

— А потом по лавкам можно пройтись, — разошлась я, ведь Дельрен не жадничал.

— А за одну лекцию успеем? Может, с двух уйдем?

— А давай!

Мы сбежали из академии и наелись сладкого до отвала. Отведали ореховых пирожных, песочных, бескивитных… Они все были такими красивыми, что мы не могли остановиться, пока не объелись. А на обратном пути, прогуливаясь по магазинчикам, я увидела аптекарскую лавку. В компании с Нэгнет осмелела и заглянула в нее, чтобы купить противозачаточное средство. Уже давно хотела сделать это.

Аптекарша, на вид опытная женщина лет сорока, предложила мне одно средство и заверила, что это очень хорошее, просто замечательная настойка. Достаточно выпить небольшую баночку — и лунье можно не знать проблем. Новинка.

«Замечательно!» — подумала я, отдавая деньги. Удовольствие не дешевое, но на таком не экономят.

В приподнятом настроении, пока дожидалась Дельрена, приготовила омлет, горячие бутерброды с сыром, легкий салат. А когда он пришел, повисла у него на шее. Да так, что он обалдел.

— Что случилось? — покосился на меня удивленно, но от себя не отстранял, и ладонью так и поглаживал по пояснице, спускаясь все ниже. Хоть и говорит сдержанно, вижу, что радуется моей ласке.

— Ни-че-го! — прошептала ему на ушко. — Но если ты против, впредь… — посмотрела на него лукаво, — буду вести себя скромнее.

— Если ко всему добавить и развратности… — улыбнулся он.

— Потом. А сейчас раздевайся, — принялась расстегивать его мундир, — и есть. Ужин легкий, в самый раз под настроение.

Суровые морщинки Дельрена разгладились. Он вдруг расслабился, стал выглядеть моложе.

Шутя и поддевая друг друга, мы ужинали, болтали о том, как провели день. Затем я мыла посуду, а он помогал убирать со стола. Что для Дельрена — поступок за гранью! Я замечала это, но молчала, чтобы не спугнуть. Мне казалось, что когда он действует по наитию — мягче, а стоит ему включить разум — вмиг становится жестче.

— Когда все уляжется или когда переедем, сможем иногда выходить в люди. Но это если ты будешь вести себя хорошо!