Книга Вор-любитель. Избранные рассказы о Раффлсе, страница 27 – Эрнест Уильям Хорнунг

В Саутгемптоне нас ждала шлюпка для перевоза. Раффлса в ней не было, хоть я искал его все время, пока мы не доплыли до корабля. Но и там мои поиски оказались напрасны. Его не было видно среди многочисленной толпы, стоявшей на пристани, не было видно и между немногими пассажирами, прощавшимися с друзьями. Я вступил на борт с тяжелым чувством. У меня в кармане не было ни билета, ни денег, чтобы купить хотя бы новый билет. Я даже не знал номера своей каюты. Душа моя была в пятках, когда я остановил проходившего юнгу и спросил его, не здесь ли находится мистер Раффлс. Слава Богу, он здесь! Но где же? Юнга не мог мне это сказать, к тому же он исполнял, по-видимому, чье-то другое поручение. Мне пришлось пуститься на розыски самому. Но на палуба Раффлса не было и следа, между сидевшими в салоне – тоже. В курилке, кроме маленького немчика с рыжими усами, вздернутыми чуть не до самых глаз, никого больше не встретилось. Раффлса не было и в его собственной каюте, куда я направился в полном отчаянии, но его фамилия, написанная на багаже, несколько успокоила меня. Что заставляло его играть в прятки – этого я никак не мог постигнуть, его поведение можно было объяснить лишь какой-нибудь опасностью.

– Так вот ты где! Я разыскиваю тебя по всему кораблю!

Вопреки строгому запрещению, я взобрался на капитанский мостик, как последнее возможное убежище для него, и действительно Раффлс оказался там. Он сидел тут, у люка, склонившись к одному из офицерских шезлонгов, в котором покоилась молоденькая девушка, одетая в белую кисейную кофточку и юбку, – идеальный образ молодой девушки с бледной кожей, темными волосами и поистине замечательными глазами. Лишь только я показался, как Раффлс встал и быстро обернулся. Тогда я не мог ничего сообразить, только успел заметить мимолетную гримасу, предшествовавшую порыву хорошо разыгранного удивления.

– Как, Банни? – вскричал Раффлс. – Каким образом ты здесь?

Я мог пробормотать лишь что-то невнятное, потому что он ущипнул меня за руку.

– Ты едешь на этом корабле? И тоже в Неаполь? Вот превосходно, честное слово! Мисс Вернер, позвольте мне представить его вам.

И он представил меня ей, не моргнув глазом, пояснив, что я его старый школьный товарищ, которого он не видал уже несколько месяцев, приплетая великое множество выдумок, историй и лишних подробностей, которые поселили во мне ощущение неловкости, недоверия и раздражения. Я чувствовал, что краснею за нас обоих, и не мог ничего поделать.

Меня совершенно покинуло присутствие духа, и я даже не делал попытки оправиться, чтобы выпутаться из этого неловкого положения. Я мог лишь промямлить те несколько слов, которые, собственно говоря, Раффлс и вложил мне в уста, и, наверное, самым неуклюжим образом.

– Ты, стало быть, увидел мою фамилию в списке пассажиров и начал меня разыскивать? О, добрый друг Банни! Я бы желал, чтоб ты поселился в одной каюте со мной. Я добыл себе великолепную каюту, прямо на палубе, но они не позволят занять ее мне одному. Мы должны похлопотать, прежде чем они сунут туда кого-нибудь чужого. Во всяком случае, мы должны помешать этому.

Во время нашего разговора в рубку вошли капитан с лоцманом и завладели своим мостиком. Пока мы спускались оттуда, шлюпка, с развевающимися в знак прощания платками и с громкими пожеланиями счастливого пути, уже отчаливала. Мы откланялись на палубе мисс Вернер. Вот раздался глухой, отдаленный, колеблющийся гул машины, и наше путешествие началось.

Начало его для меня и для Раффлса было не из приятных. На палубе он оставался в своей мрачной задумчивости, пряча ее при помощи шумной, быть может, немного напускной веселости, в каюте же он сбросил с себя маску.

– Ты идиот, – накинулся он на меня, – опять меня выдал!

– Как я опять тебя выдал?

Я не понимал особого оскорбления, заключавшегося в этом слове.

– Как? Да я думаю, всякий олух догадался бы, что я умышленно желаю избежать встречи с тобой!

– После того, как оба билета уже взяты?

– На корабле ничего не знают об этом, да я и сам еще не решил в то время, как брал билеты.

– Так ты дал бы мне знать о своем решении. Ты сочиняешь различные планы и никогда не говоришь мне о них ни слова, а потом требуешь, чтобы я Святым Духом попадал в самую точку. Как мог я знать, что у тебя есть что-то на уме?

Я не без некоторого эффекта повернул дело в свою пользу, даже сам Раффлс прикусил язык.

– Дело в том, Банни, что в мои намерения не входило сообщать тебе замысел. – Ты… ты сделался таким богобоязненным кроликом на старости лет!

Хотя это прозвище и его тон далеко не могли успокоить меня, а лишь разожгли еще более, я все же решил спустить ему их.

– Но если ты не решался писать, – продолжал я, – так обязан был бы дать мне понять это, как только я поставил ногу на корабль. Я бы сразу все понял. Я ведь не так уж добродетелен, как тебе кажется.

Было ли это мое воображение или Раффлс действительно смутился? Если да, то это случилось в первый и последний раз за все года, что я знал его, но я не могу в том поклясться даже и теперь.

– Да, – сказал он, – я именно и думал так сделать, то есть залечь в свою каюту и перехватить тебя на пути. Но…

– Ты нашел более интересное занятие.

– Выражайся яснее.

– Прелестная мисс Вернер?

– Она действительно прелестна.

– Большинство австралиек прелестны, – заметил я.

– Почем ты знаешь, что она оттуда? – воскликнул Раффлс.

– Я слышал ее говор.

– Ах ты, животное! – рассмеялся Раффлс. – Она гнусавит не больше тебя. Ее родители немцы, она окончила училище в Дрездене и возвращается теперь одна домой.

– С деньгами? – спросил я.

– Стыдись, – откликнулся Раффлс.

И так как он теперь смеялся, то я счел самым подходящим переменить разговор.

– Хорошо, – сказал я, – но ведь не ради же мисс Вернер мы должны были разыгрывать с тобой незнакомых, не правда ли? Ты, наверное, ведешь другую игру, похитрее, а?

– Полагаю, что так.

– Так не лучше ли сказать мне, в чем она состоит?

Раффлс обратился ко мне с той привычной осторожной манерой, которая была мне так знакома. Этот дружественный тон после стольких месяцев разлуки заставил меня улыбнуться, что, по-видимому, придало ему смелости, хотя и не вполне ясно, но я догадывался о его намерении.

– У тебя не выскочило из головы, о чем мы с тобой толковали на лоцманской лодке?

– Не совсем.

– Тогда еще, помнишь, ты написал о жемчужине…

Я не дал ему времени закончить фразу.

– Ты добыл ее? – воскликнул я с пылающим, как зарево, лицом, что я мог наблюдать в зеркале салона.

Раффлс откинулся назад.

– Пока еще нет, – сказал он, – но я надеюсь достать ее прежде, чем мы достигнем Неаполя.