Книга Янтарь на снегу, страница 65 – Оксана Глинина

Вилктак…

Так мы и покатились по полу. Я горю, а эта тварь рычит, укусить меня пытается. Древко уперлось в лохматую шею, а колени колотили по впалым бокам. Отбивалась я от души, а огонь, объявший меня, жег шерсть вилктака, отчего тот выл еще сильнее.

Холод, исходящий из пасти монстра, схлестнулся с жаром и обжег мое лицо, черной рукой потянулся к шее, груди, сердцу. Ледяные пальцы самой Гильтине вцепились в мою душу. Я слышала в ушах ее шепот: «Будь моей, поддайся мне, служи мне…» Как хотелось поддаться, разжать руки, подставить шею под жадные кривые зубы.

Но я не могла. Неужели я больше не служительница Живы? Не ее дитя, что греется в лучах ее любви? Могла ли я ее предать? Могла и хотела, жаждала отдаться неотвратимости черной бездны. И от этого становилось противно. Нет, не противно. Страшный всепоглощающий гнев проснулся и заревел, вихрями пламени поглощая душу, сердце, память о том, кем я была и кто я есть!

Огонь…

Огонь везде. В голове, животе, руках, ногах. Еще немного — и я сгорю… а мне не страшно. Там ведь Людька сейчас задохнется.

Вилктак отвалился от меня, обессиленный и обгоревший.

Я и не заметила, что дом больше не горит. Мне было трудно дышать, огня не стало, а боль осталась. Людя подняла меня сзади за плечи и поставила на подгибающиеся ноги. Я дрожащими руками выставила перед собой посох, понимая, что на эту защиту уйдут мои последние силы. Тварь прыгнула, руны сложились в бесполезный защитный круг, а Людя с криком выставила перед собой раскрытую ладонь, напрасно пытаясь защититься. Тьма окутала иас, перед глазами все поплыло, и я уплыла в небытие, сожалея, что так и не смогла защитить свою подругу.

Очнулась лежащей на щербатых досках пола. Рядом лежала Людя с открытыми глазами и завороженно смотрела на меня.

— Все… за-кон-чи-лось? — просипела я, пытаясь приподняться, но тяжелая голова потянула непослушное тело обратно.

Людя согласно кивнула.

— А… ты… как… так вышло? — Она подползла ко мне.

— Приют… Когда акынджеи каганатские его сожгли, а я не добежала… Потом рассказывали, что я спалила вокруг себя все деревья и кусты, но я не помнила.

Тогда все равно акынджеи все жгли, никто не придал значения тому, что есть обгоревшая воронка. Но сами басурмане сбежали в страхе.

— Надо уходить отсюда, — поднявшись, Людя протянула мне руку.

Посреди горницы лежало бесформенное скрюченное почерневшее нечто, бывшее когда-то брошенной девушкой.

— Надо, — согласилась я, все еще лежа на обгоревшем полу. — Только я голая.

Крестьяне встретили нас очень душевно. Кто с вилами, кто с топорами, а кто и вовсе с косами. Вайдела Беата была связана, с заплывшим глазом и кляпом во рту. Одно хорошо, настоятельница оказалась жива.

М-да.

Одним словом, народные чествования проходили чинно и благородно. Даже не знаю, чем бы все закончилось, если бы не люди барона Чаплиса, к которому вайдил Фьерн тогда, почуяв неладное, обратился.

Перепуганные жители Лиэке нас отпустили. Да и проклятие было снято. Но историю эту я запомнила навсегда. Потом нам рассказали про саму Силике и про то, что с ней произошло. Да и мы к тому времени о многом догадались. С тех пор мысли о страсти любовной у меня вызывали страх и недоверие.

В деревню ту мы больше не наведывались, а если бы и пришлось наведаться, не знаю, согласились ли бы пойти туда еще раз. Историю ту постарались забыть, похоронить под пластом времени, нам с Людей строго-настрого приказали молчать и без повода даже своим не трепаться. Ракас, как потом выяснилось, в тот же год утопился в реке. Вода ему свинцом.

Ну а нас обеих вайдил с вайделой отчитали как следует за то, что полезли, куда не следует. А потом тщательнее занялись обучением. Научили более-менее контролировать себя, только многое упустили и о многом умолчали. Потому что не такими уж и обширными оказались знания обители о врожденной магии. Многое было утеряно. А искать мастера тайных знаний на стороне — себе дороже.

Главный вопрос остался для меня открытым: кем я была, и кем я стала после того страшного случая?

А в итоге получается, чтобы спасти и защитить, вайдилу все равно пришлось отправить меня в столицу. Видно, он тогда уже что-то подозревал.

Так я размышляла, пока мы шли к саду, чтобы отыскать там этот самый фонтан роз, будь он неладен вместе с лордом Вардасом.

— Туман какой-то сгущается, — тихо подытожила Людя, оглядываясь. — Что-то мне это не нравится.

Мне тоже это нравилось все меньше и меньше, поэтому я и не рискнула тащиться сюда одна.

— Сейчас мы отыщем фонтан с названием, подходящим для столичного дома всяческих сомнительных удовольствий, и спросим у лорда Вардаса, что все это значит.

Точнее, допросим его с пристрастием. Уж я-то не пожалею посоха, который предусмотрительно захватила с собой. Только фонтан нам найти, видимо, была не судьба, как и дойти до сада. Яблоневого.

Навстречу из тумана вышли двое в темных плащах и нахлобученных на самые глаза капюшонах. Это, видимо, для устрашения. Ага. А мы и устрашились, прям очень сильно.

— Доброе утро, юные леди, — послышался вкрадчивый голос.

— Утро добрым не бывает! — весьма нелюбезно отозвалась Людвика. — Полагается для вежливости представиться, перед тем как к леди обратиться.

— Придется без излишней вежливости попросить прекрасных дам последовать за нами.

— А нас в обители учили, — тут и я внесла свою лепту, — что разговаривать с незнакомцами порядочным девушкам неприлично. А уж если пойти с ними, так и вовсе кое-что потерять можно.

Послышался легкий, как дуновение ветра, смех.

— А языки-то остренькие! Мне нравится, а то я тут было заскучал, пока дожидался вас.

Стало не по себе и от смеха и от слов. Выходит, они знали о том, что мы придем. Получалось, что либо наш разговор с Вардасом подслушали, либо канцлер сознательно направил меня в какую-то западню.

— Гинта, — ткнула меня в бок подруга. — Они какие-то странные. В них… я в них души не чую…

— Понятное дело, что утро для нас так просто не закончится. — Я обреченно вздохнула.

Да, я тоже не чувствовала нормального потока жизни в этих телах. Только у меня был целительский навык, а вот Людя, наверное, просто чуяла как выгоду, так и неприятности, за версту.

— Марионетки! — в один голос проговорили мы.

— Какие умные девочки! — пропела одна из фигур. — А, главное, сколько всего знаете! Много знать — опасно для самочувствия. Ваш старик тоже много чего знал, вот и сгинул в небытие.

— Сволочи, — прошипела я, но меня услышали. Тела придвинулись ближе, стали заметны припадочные подергивания дрожащих конечностей.

— Видите ли, он не хотел разговаривать, поступил крайне некрасиво. Заманил в свою обитель и поджег ее вместе с нами. Ну кто так делает?