Книга Хрупкое равновесие, страница 102 – Рохинтон Мистри

— Спасибо, — засмеялся Ишвар, надеясь, что и Ом догадается выразить благодарность. Слабая тень признательности осветила лицо Ома, вопреки его желанию.

Вечером, когда портные уходили, Дина заговорила о сундуке:

— Почему вы не оставляете его там, где ночуете?

— Для него нет места.

— Тогда держите здесь. Нет смысла таскать его туда-сюда.

Ишвар был в восторге от предложения.

— Дина-бай, вы сама доброта! Мы так вам благодарны. — Пока они шли от комнаты до веранды, он успел раз десять ее поблагодарить, складывая ладонями руки, лучась улыбкой и кивая. Ом, как обычно, скупо выразил чувства, невнятно пробормотав «спасибо» в дверях.

— Видишь? Она не такая плохая, как ты думал.

— Просто боится деньги упустить.

— Не забывай, она тебя бальзамом растирала.

— Платила бы нам как следует, мы бы сами бальзам купили.

— Речь не о деньгах идет, Омпракаш. Помни, она своими руками тебя лечила.

Раджарам приехал к аптеке на велосипеде, чем несказанно удивил Ома.

— Он не совсем мой, — сказал сборщик волос. — Хозяин дал мне его для работы.

— Что за работа?

— За нее мне надо небеса благодарить. Тем вечером, когда разрушили наш поселок, я встретил человека из своей деревни. Он работает на инспектора трущоб — шофер одной из машин, разрушающих дома. От него я узнал про эту работу, и уже на следующее утро он отвел меня в государственный офис. Меня тут же взяли.

— А в чем состоит твоя работа? Тоже в разрушении домов?

— Ни в коем случае. Я называюсь мотиватором планирования семьи. В офисе мне дают листовки для распространения.

— И это все? А платят хорошо?

— Все зависит от случая. Меня кормят раз в день, предоставляют ночлег и велосипед. Работа Мотиватора состоит в том, чтобы объезжать окрестности и объяснять процедуры по ограничению рождаемости. За каждого мужчину или женщину из числа согласившихся на операцию, я получаю комиссионные.

Раджарам сказал, что счастлив, получив такую работу. За две вазэктомии или за одну сальпингэктомию в день он получает деньги, равные месячному доходу сборщика волос. Как только кандидат подписал согласие на операцию и отправлен в клинику, функции Мотиватора заканчиваются. Нет никаких ограничений: на роль кандидатов подходят все — молодые и старые, женатые и холостяки. Доктора не привередливы.

— В результате все довольны, — сказал Раджарам. — Пациенты получают вознаграждение, мне платят комиссионные, докторам тоже положена какая-то доля. И стране польза — небольшие семьи счастливее многодетных, контроль над рождаемостью очень важен.

— И сколько человек ты уговорил на операцию? — спросил Ишвар.

— Пока ни одного. Но я занимаюсь этим только четыре дня. И с каждым днем становлюсь все убедительнее и красноречивее. Не сомневаюсь — дело у меня пойдет.

— С такой работой, ты можешь и старую работу сохранить, — сказал Ом.

— Как ты себе это представляешь? У меня нет времени собирать волосы.

— Разве доктора в клинике не бреют пациентам волосы между ног перед операцией?

— Не знаю.

— Обязательно бреют, — убедительно произнес Ом. — Перед операцией всегда так делают. Собирай их — и продавай.

— Такие короткие, курчавые волосы не берут.

Ом захихикал, и Раджарам понял, что его разыграли.

— Ах ты, разбойник, вздумал шутить надо мной, — засмеялся он. — Но имейте в виду — Мотиваторы нужны. Можете хоть сейчас устраиваться.

— Нам и в портных хорошо, — сказал Ишвар.

— Но вроде с хозяйкой были проблемы, говорили, что она вас надувает.

— В любом случае этому ремеслу нас обучил дядя Ашраф. А о работе Мотиватора мы ничего не знаем.

— Это временные трудности. Вас быстро всему научат в Центре планирования семьи. Не бойтесь перемен, это большой шанс. Миллионы потенциальных клиентов. Контроль за рождаемостью — перспективное дело, поверьте мне.

Но доводы Раджарама не убедили ни портных, ни сторожа. Раджарам поднял велосипед и приготовился уезжать.

— А вас самих не интересует вазэктомия? Могу использовать свое влияние и устроить особый подход, двойное вознаграждение.

Предложение было отклонено.

— Кстати, что делать с волосами в нашем сундуке?

— Можете еще немного их подержать? Как только закончится испытательный срок, я займусь этими косичками.

Помахав рукой и позвонив на прощанье в звонок, Раджарам быстро растворился в сумерках. Ом сказал, что работа Мотиватора кажется довольно привлекательной.

— Да и велосипед хорошо бы иметь.

Но Ишвар считал, что успешным Мотиватором может быть только человек с хорошо подвешенным языком, вроде Раджарама.

— И как он смеет говорить, что мы боимся перемен! Что он знает? Разве в таком случае мы оставили бы родные места и пустились в долгий путь?

Сторож согласился с ним.

— Разве человек может тут выбирать? Все меняется, хотим мы этого или нет.

Весь вечер Дина поглядывала на обшарпанный сундук. Манек с любопытством следил за ней, ожидая, когда она не выдержит и заговорит.

— Думаю, теперь ты доволен, — сказала Дина после обеда. — Надо молиться, чтоб моя доброта не обернулась против меня.

— Перестаньте волноваться, тетя. Как это может обернуться против вас?

— Мне что, еще раз тебе объяснять? Я согласилась только потому, что этот молодой доходяга выглядел таким же измочаленным и побитым жизнью, как и его сундук. По-твоему, я не добра с ними, и мне наплевать на их проблемы. Может, тебе покажется странным, но, когда они вечером уходят, я скучаю по ним — по их болтовне и шуткам за работой.

Манеку это не показалось странным.

— Надеюсь, завтра у Ома не будет так сильно болеть рука.

— Одно очевидно — он не притворялся. Втирая бальзам, я поняла по реакции его мышц, что ему очень больно. У меня большой опыт массажистки. У моего мужа был хронический радикулит.

Тогда она пользовалась мазью «Слоан», рассказала Дина, более эффективной, чем теперешний бальзам, и скованные мышцы мужа быстро расслаблялись под ее пальцами.

— Рустам говорил, что у меня волшебные руки, и мой массаж помогает ему лучше внутримышечных инъекций.

Она вытянула перед собой руки и задумчиво их оглядела.

— У этих пальцев долгая память. Они до сих пор помнят, как от их прикосновения проходила боль в мышцах Рустама. — Дина опустила руки. — Но, несмотря на больную спину, он любил ездить на велосипеде. При любом удобном случае прыгал в седло и крутил педали.