Книга Хрупкое равновесие, страница 16 – Рохинтон Мистри

Вечером, когда Дина показала письмо Нусвану, он пришел в ярость.

— Твой домовладелец — сущий разбойник! Со дня смерти Рустама и трех месяцев не прошло, а этот змий уже к прыжку готовится. Номер не пройдет! Квартиру надо сохранить.

— Хорошо, на следующей неделе я перееду туда, — сказала Дина.

— Я не это имел в виду. Живи здесь и год, и два — сколько пожелаешь. Но не теряй право на жилье! Попомни мои слова, недалеко время, когда квартиру в нашем городе ни за какие деньги не найдешь. А жилье в старом доме, вроде твоего, будет на вес золота.

— Ты прав, — сказала Руби. — Я слышала, что сыну Путли Мааси один залог обошелся в двадцать тысяч рупий. И ежемесячная плата — еще пятьсот.

— А моя плата… — начала Дина.

— Об этом не беспокойся, я заплачу, — перебил ее Нусван. — А мой адвокат ответит на письмо.

Нусван заглядывал в будущее: рано или поздно Дина вновь выйдет замуж. И тогда отсутствие квартиры может стать серьезным препятствием для брака. Ему совсем не хотелось, чтобы молодожены поселились у него. Тогда проблем не оберешься.

В первую годовщину смерти зятя Нусван не пошел на работу. За день до этого он написал записки в школу и детский сад с просьбой «разрешить детям пропустить занятия, чтобы они могли присутствовать в Храме Огня на богослужении в память о покойном дяде». Дина была благодарна, что все родные пришли в храм.

— Невозможно представить, что уже год прошел, — сказал Нусван, когда они вернулись домой. — Как летит время!

Через несколько дней он пригласил на чай друзей, тем самым как бы объявив о конце траура.

Среди приглашенных были Порус и Солли, двое из тех удовлетворявших всем требованиям холостяков, к которым Нусван настойчиво рекомендовал Дине присмотреться несколько лет назад. Они — по-прежнему неженатые — были, по мнению Нусвана, вполне приемлемы в качестве женихов — особенно если закрыть глаза на небольшие животики и легкую седину.

Гордясь своим умением вести дела, Нусван сказал Дине наедине:

— Хочу тебе сказать, что и Порус, и Солли мечтали бы стать твоими мужьями. У Поруса — процветающая юридическая контора, а Солли теперь — полноправный партнер в бухгалтерской фирме. Они не посмотрят на то, что ты вдова.

— Как великодушно с их стороны!

Нусвану ее сарказм не понравился. Эти слова вызвали в нем воспоминание о прежней Дине — упрямой, дерзкой, непокорной, а он так надеялся, что она изменилась к лучшему. Но брат сдержался и продолжил в прежнем спокойном тоне:

— Твоя выдержка, Дина, произвела на меня сильное впечатление. Никто не упрекнет тебя в легкомыслии во время траура. Весь этот год ты вела себя безупречно.

— Я не притворялась. Это было не трудно.

— Знаю, знаю, — поспешно согласился Нусван, мысленно ругая себя за неточные слова. — Я только хотел сказать, что восхищаюсь достоинством, с каким ты перенесла постигшее тебя горе. Но ты еще так молода. Прошел год, и теперь надо подумать о своем будущем.

— Не волнуйся за меня. Я ценю твое участие.

— Вот и хорошо. Это все, что я хотел сказать. А теперь пришло время картишек. Руби! — крикнул он в сторону кухни. — Пора садиться за рамми. — Нусван не сомневался, что со временем Дина уступит.

Все следующие недели он неизменно приглашал на чай холостяков из прежнего списка.

— Дина, позволь познакомить тебя… — И тут, словно неожиданно вспомнив: — Да, что я говорю? Что у меня с памятью? Ты ведь знаешь Темтона. Ну да ладно, познакомишься еще раз.

В результате создавалось впечатление, что возобновляются некогда серьезные отношения, вновь разжигается былая страсть. Дину это злило, но она старалась сдерживать эмоции, разливая чай и ставя на стол блюдо с сандвичами. После ухода гостей Нусван возобновлял свои топорные намеки, хвалил внешность одного, карьерный рост другого, говорил о наследстве, ожидающем третьего.

После четырех месяцев возни с возможными кандидатами в женихи, на которых Дина не обращала никакого внимания, Нусван потерял терпение.

— Я был тактичен, добр, разумен, наконец. Ты что, ждешь сына раджи? Воротишь нос от всех, с кем я тебя знакомлю, шарахаешься от каждого. Чего тебе еще надо?

— Ничего.

— Как можно ничего не хотеть? Тогда вся твоя жизнь пойдет прахом. Будь разумной!

— Я понимаю, ты хочешь мне добра, но меня замужество не интересует.

Ее ответ снова вызвал в памяти Нусвана образ прежней Дины — неблагодарной младшей сестры. Ему казалось, что она смотрит свысока на его друзей. А все они замечательные люди. Ладно, он все равно не позволит разозлить себя.

— Хорошо. Сказано — я человек разумный. Если не нравятся мои друзья, твоя воля. Никто не станет тебя принуждать. Ищи сама. Или можно обратиться к свахе. У миссис Гинваллы хорошая репутация в этом вопросе. Только назови свои предпочтения.

— Я не хочу пока замуж.

— Пока? Ты сказала — пока? Тебе двадцать шесть лет. На что ты надеешься? Что произойдет чудо, и Рустам вернется? Берегись — как бы тебе не свихнуться, как тетя Бапси. Но у той хоть было оправдание: после взрыва в доке тело ее мужа так и не нашли.

— Какие ужасные вещи ты говоришь! — Дина с отвращением отвернулась и покинула комнату.

Она была еще ребенком, когда случилась беда, но этот день помнила хорошо. Тогда, во время войны, два английских судна с боеприпасами взорвались при входе в док. В гавани погибли тысячи людей. Взрывы еще продолжались, а уже поползли слухи о том, что это работа немецких шпионов. Власти объявили, что многие пропавшие без вести просто стерты с лица земли чудовищными взрывами. Однако тетя Бапси отказывалась этому верить. Она чувствовала, что муж жив и где-то бродит, утратив память, и рано или поздно его найдут. Тетя также допускала, что мужа могли загипнотизировать или чем-то накормить бессовестные садху, превратив в раба. Как бы то ни было, она не сомневалась, что мужа отыщут. Со времени взрыва прошло семнадцать лет, но тетя так и не утратила эту веру. Она подолгу беседовала с его фотографией в тяжелой серебряной рамке, стоявшей у ее кровати, подробно пересказывая мужу события текущего дня и разные слухи.

— О тете Бапси мне напоминает твое постоянное уныние, — сказал Нусван, следуя за Диной. — Но у тебя нет оправданий. Ты была на похоронах, видела тело Рустама, слышала молитвы. Он мертв и переварен больше года назад. — После последних слов Нусван воздел глаза к небу и мысленно попросил прощения за такое бестактное выражение.

— Ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло, что ты принадлежишь к нашему сообществу. В среде непросвещенных к вдовам относятся как к отбросам. В старой Индии ты стала бы примерной сати ^[24] и прыгнула бы в погребальный костер, чтобы изжариться вместе с мужем.