Книга Хрупкое равновесие, страница 98 – Рохинтон Мистри

— Думаю, надо вернуться и рассказать Дине-бай всю правду, — сказал Ишвар.

— Зачем?

— Она может помочь.

— Как же! Размечтался! — съехидничал Ом.

Бригада рабочих возводила два новых щита по обе стороны дороги. На дощатой поверхности сначала нарисовали лицо премьер-министра, а потом заспорили, какой написать лозунг. Выбирать было из чего. Они размотали транспаранты, положили их на землю и придавили камнями по углам.

Первый лозунг возражений не вызвал: «Город принадлежит вам! Сохраняйте его красивым!» Со вторым возникли трудности. Руководитель выбрал: «Еду — голодным! Дома — бездомным!» Подчиненные же советовали остановиться на чем-то, более соответствующем обстановке: «Настало время перемен!»

Портные не уходили до завершения работы. Толпа зааплодировала, когда огромные щиты подняли. Шесты вкопали, укрепили подпорками и утоптали землю вокруг. Один мужчина попросил Ома прочитать, что написано на обоих щитах. Ом прочитал. Некоторое время мужчина обдумывал смысл призывов, а затем пошел прочь, качая головой и бормоча себе под нос, что правительство совсем свихнулось.

— Я знала, что вы вернетесь, — сказала Дина. — Вы забыли сундук. — Портные скорбно покачали головами, и Дина вдруг увидела, какие они испуганные и усталые. — Что случилось?

— Ужасная беда свалилась на нас, — сказал Ишвар.

— Входите в квартиру. Хотите воды?

— Спасибо. Если можно. — Манек принес воду в специально отведенном им стакане. Портные осушили стакан и утерли рты.

— Дина-бай, нам очень не повезло. Нужна ваша помощь.

— Такое время. Не знаю, могу ли я кому-то сейчас помочь. Но в любом случае рассказывайте.

— Наш дом… его больше нет, — проговорил робко Ишвар.

— Ты хочешь сказать, что хозяин вышвырнул вас на улицу? — Дина искренне их пожалела. — Домовладельцы — настоящие разбойники.

Ишвар покачал головой.

— Я хотел сказать, что его… просто нет на свете. — И Ишвар провел ладонью по воздуху, показывая, как смело дом. — Его разрушили большими машинами. Разрушили все дома в поселке.

— Сказали, что люди живут там нелегально, — прибавил Ом.

— Вы серьезно? — удивился Манек. — Как это возможно?

— По приказу правительства, — сказал Ишвар. — Творят — что хотят. Полицейские сказали — таков новый закон.

Дина кивнула, вспомнив, как только на прошлой неделе миссис Гупта громко расхваливала правительственную программу по сносу трущоб. Не повезло портным. Бедняги. Но в одном она оказалась права: они действительно жили в антисанитарных условиях. Какое счастье, что Манек избежал совместного с ними обеда!

— Ужасно! — сказала она. — Правительство издает не продуманные законы.

— Теперь ты понимаешь, почему пришлось отменить обед, — сказал Ом Манеку. — Нам было тяжело сообщить об этом утром.

— А зря не сообщили, — посетовал Манек. — У нас было бы больше времени подумать, как помочь и… — Он осекся, увидев, как Дина сердито насупила брови.

— Мы уже и за аренду заплатили, — сказал Ишвар. — Теперь — ни дома, ни денег. Нельзя ли нам переночевать на вашей веранде… всего несколько ночей?

Манек умоляюще посмотрел на Дину. Та раздумывала.

— Лично я не возражаю, — отозвалась она. — Но если вас увидит сборщик арендной платы, будут большие неприятности. Он обвинит меня в устройстве нелегального гостевого дома. Тогда и вы, и Манек, и я, и ваши швейные машины — все окажемся на улице.

— Я понимаю, — сказал Ишвар. Гордость не позволяла ему проявлять настойчивость. — Попытаемся что-нибудь найти.

— Не забудьте захватить сундук.

— Можно мы оставим его на ночь?

— Но куда я его дену? В этой квартире и повернуться негде.

Возмущенный ее отказом, Ом передал узел дяде, а сам поднял сундук. Портные откланялись и ушли.

Дина проводила их до двери, тщательно ее заперла и вернулась в гостиную под укоряющим взглядом Манека.

— Не смотри на меня так, — сказала она. — У меня нет выбора.

— Можно было оставить их хотя бы на одну ночь. Они могли бы спать со мной.

— А как быть с возможными неприятностями? Для домовладельца достаточно одной ночи, чтобы предъявить мне иск.

— Ну а сундук? Его-то можно было пока подержать.

— Ты что, устраиваешь мне полицейский допрос? Ваша семья вела уединенную жизнь, вы даже представить себе не можете, какие дела проворачивают бесчестные люди в большом городе, вроде нашего. Сундук, сумка, даже рюкзак с двумя пижамами и рубашкой — первый шаг к захвату квартиры. Оставленные на хранение личные вещи — самый распространенный способ такого мошенничества. А при нашей судебной системе на разбирательство дела уйдут годы, и все эти годы мошенники имеют право жить в твоей квартире. Я не хочу сказать, что у Ишвара и Ома сложился в голове такой план. Но разве я могу рисковать? А что, если позже такую мысль подбросит им какой-нибудь негодяй? При любом конфликте с хозяином мне придется обращаться за помощью к Нусвану. А мой брат — невыносимый человек. Представляю, как он будет злорадствовать!

Манек посмотрел в окно, прикидывая, насколько реальны опасения тети Дины. Ему представилась заваленная грязным бельем квартира, лживые захватчики.

— Да не беспокойся ты о своих портных, — сказала Дина. — Найдут ночлег. У таких людей везде полно родственников.

— У них никого нет. Они приехали несколько месяцев назад из далекой деревни. — Манек с удовлетворением отметил проблеск тревоги на лице женщины.

Но ее сразу опять охватило волнение.

— Поразительно. Просто поразительно, как много ты о них знаешь!

Бо́льшую часть вечера они словно не замечали друг друга, только после обеда, когда Дина села работать над лоскутным одеялом, она, разложив лоскуты, попыталась втянуть его в разговор.

— Скажи, Манек, тебе нравится?

— По-моему, ужасно. — Портные остались без ночлега, и Манек еще не был готов простить ее.

* * *

Вывеска гласила: «Сагар Даршан — Отель «Вид на океан». Единственное море в поле зрения было разве что на синем прямоугольнике с изображением застывшей на волне парусной шлюпки на побитой непогодой вывеске.

В холле рядом с подставкой для зонтов сидел на полу в поношенной белой униформе юноша и рассматривал картинки в «Хронике Болливуда» ^[100]. Когда вошли портные, он не оторвал от журнала глаз. Седовласый мужчина деловито ел за стойкой — отламывая куски от булки, он обмакивал их поочередно в четыре мисочки из нержавейки.

— Тридцать рупий за ночь, — пробормотал он с набитым ртом, в котором можно было разглядеть золотые зубы. Изо рта у него прямо на стойку вылетали мелкие кусочки пищи, которые он смахивал на пол, а оставшиеся грязные пятна вытирал рукавом.