Онлайн книга «Мекленбургская принцесса»
|
— Да, мой принц, но прежде… — Хорошо, господин барон, вы можете идти, я сам доберусь до спальни. Померанец немного помялся, но, посмотрев в невинное лицо Карла Густава, решил, что никакой беды не случится и, поклонившись, решительно пошагал за лакеем. Мальчик, в свою очередь, дождался, когда его шаги стихнут, и, разувшись, чтобы не привлекать внимания стуком каблуков, побежал вслед за ним. Быстро добравшись до комнаты, игравшей роль кордегардии, принц приложил ухо к двери и стал жадно слушать разговор за ней. — Мы доставили этого человека, господин барон, — докладывал кто-то его наставнику сиплым голосом. — Все как вы просили, тихо и благородно! — Он сопротивлялся? — Не успел. — Но он цел? — Как можно, — оскорбился сиплый, — вы же просили! — Хорошо. В приоткрытую щелку было видно, как в скупо освещенную комнату втолкнули связанного человека. Лицо его было закрыто каким-то мешком, руки стянуты за спиной, а с боков его поддерживали двое сопровождающих совершенно разбойничьего вида. Во всяком случае, именно так показалось принцу. — Развяжите его, — коротко велел фон Гершов. Сопровождающие переглянулись, однако, не решившись перечить, исполнили приказание. — А теперь оставьте нас! — Но, господин барон… — Исполнять! Дождавшись, когда люди с разбойничьими лицами выйдут, освобожденный ими пленник медленно стянул с головы мешок и, подняв голову, немного вызывающим голосом сказал: — А я-то все думал: кого это они называют бароном? — Ты мог бы носить такой же титул, — не повышая голос, ответил ему Кароль. — Видимо, не судьба, — грустно усмехнулся Болеслав. — Человек сам кузнец своей судьбы. — Ты уже и говоришь, как он… — Когда-то мы оба так говорили. — К чему теперь эти воспоминания? — Ну, с чего-то же надо начать разговор… — Нам не о чем разговаривать. — Ошибаешься, брат. Ты можешь мне не верить, но, кажется, Иоганн знал, что я тебя встречу. — Вот как? Впрочем, я не удивлен, он всегда и все знает наперед. И что же он тебе приказал — отправить меня на виселицу? — Он просил передать, что прощает тебя. — Хм, неожиданно. Что-нибудь еще? — Еще он просил, чтобы я тебе не мстил. — Наверное, тебе трудно выполнить эту просьбу… — Как тебе сказать, брат… — вздохнул Кароль, — если бы он не просил, а приказал — я бы, наверное, ослушался… — По крайней мере, честно. Но зачем тогда меня сюда притащили? — Ты знаешь, что за послание привез? — Нет, — покачал головой Болеслав, — меня не посвящали в это. — А кому оно предназначалось? — Раз меня схватили — ты, вероятно, знаешь. — Отвечай! — Причетнику собора. — Святая простота! Он, как и ты, всего лишь футляр для послания. Главный получатель — епископ Глюк. Ты помнишь его? — Немного. Кажется, наш герцог его недолюбливал, причем это у них было взаимно. — Это точно, и со временем их чувства только укрепились, а теперь подумай: зачем тем, кому ты сейчас служишь, писать лютеранскому епископу? — Слишком сложный вопрос для лейтенанта рейтар. — А для приближенного герцога-странника? — Это было давно! — Не так уж и давно, Болеслав, подумай хорошенько. — Ну, не знаю… случается, что и злейшие враги объединяются, когда у них появляется общий противник. А Иоганн Альбрехт, надо отдать ему должное, умеет наживать себе врагов. — Умеет и друзей. — Тоже верно, не зря ведь его избрали своим царем московиты. Кстати, как он ими правит? Нет, среди них есть неплохие парни вроде Никиты или Анисима, но ведь они же… дикие! — Не такие уж и дикие. Но ты не договорил. — Да что тут толковать, даже среди самых ярых папистов случаются люди, что за пригоршню полновесных дукатов одевают на голову чалму и поют суры из Корана, как будто всю жизнь только этим и занимались. Почему бы таким не быть и среди последователей Лютера? — Все гораздо сложнее, брат. У нашего герцога есть могущественные враги, но они хотели бы не просто убрать его со своей дороги, но еще и сделать это чужими руками. — И кто же эти люди? Услышав вопрос младшего брата, Кароль на мгновение задумался, затем тяжело вздохнул и тихо ответил: — Если ты спрашиваешь у меня их имена, то я не знаю. Однако, может, ты поможешь мне их узнать? — Но как? — Кто дал тебе это письмо? — Граф Хотек. — Приближенный короля Фердинада? — Да, он; я сопровождал его во время посольства к королевичу Владиславу. — Вы были в Польше? — Да, братец, мы привезли королевичу деньги для войны с… — Герцогом Иоганном Альбрехтом? — Да, с ним, правда, у него, насколько я знаю, теперь какое-то новое имя? — Именно так, русские зовут его Иван Федорович. — Русские? Ты хотел сказать — московиты? — Нет, я все правильно сказал, так себя называет этот народ, а Москва — всего лишь их столица. — И он теперь тоже… русский? — Иногда даже больший, чем его подданные. Но ты отвлекся. — Хорошо, брат; меня, разумеется, не посвящали во все подробности, но было очевидно, что папаша Владислава — король Сигизмунд — спустил все денежки на осаду Риги и на войну с турками. Фердинанд предложил ему субсидию, в обмен на обязательство помочь войсками в случае надобности. — Какой надобности? — Точно не знаю, но в Чехии сейчас волнения. Король не жалует реформатов — впрочем, их никто не любит. — Ты стал католиком? — Нет, что ты, просто, как по мне, то эти узколобые фанатики ничуть не лучше папистов, даже хуже. — Ладно, оставим теологию богословам. Так ты говоришь, что король Богемии решил заручиться польской поддержкой? — Почему нет? На войне случается всякое, к тому же чехи не раз и не два заставляли имперцев умыться кровью, так что небольшая предосторожность не помешает. — Допустим, что все именно так… — задумчиво пробормотал Кароль, — а затем тебя послали с письмами в Мекленбург, да еще и к Глюку, и не только к нему… — Вот как? — Да, братец, тут целое змеиное гнездо, но прежде чем я смогу рассказать тебе подробности, я хочу знать… |