Книга Контракт стервы, страница 51 – Елена Дженкинз

С этим Игорь достал газету почти недельной давности, с тем самым снимком, где Максим уносит Фрэнки со сцены.

— Вы и там были? — упавшим голосом спросила она.

— Да. Господин Езерский тоже сделал нам предложение. И я не вижу, почему должен выбрать вас. Простите, Франсуаза, но ваши методы работы могут нас скомпрометировать.

Вот и приплыли. Начинается откат от контракта стервы. И что теперь? Потерять грандиозный проект?

— Знаете, Игорь. Мне нечего сказать в свою защиту, кроме одного: «Дол» — банкрот. Но попрошу вас держать это в секрете, иначе вы окажетесь втянуты в некрасивый скандал. А теперь, если позволите, я расскажу вам о своем предложении.

…И он выслушал, шокированный «внезапностью и напором». (Да здравствует совет Иосифа). И чем больше помощник Вероники Кэр слушал, тем ярче загорался в глазах свет понимания: мужчина отбросил предрассудки и общался с бизнес-леди, которая знает свое дело.

— Поразительно, вы меня впечатлили, — сдался он в итоге, усмехнувшись и покаянно подняв руки. — Я переговорю со своими консультантами и дам вам ответ в скором времени.

— Благодарю за шанс доказать, что я не стерва.

— Боже упаси, Фрэнки! Вы меньше всего похожи на стерву. Поэтому меня так смутило ваше поведение.

Они пожали руки и разошлись по делам. А Фрэнки набрала сообщение: «Я рассказала представителю Вероники Кэр о том, что «Дол» — банкрот. Поздравь меня, я перехватила у тебя заказчика. Веришь?».

Пускай побесится, все равно он уже улетел, наверное. Интересно куда. С кем? С Соней? Этого путешествия не было в расписании Максима, оно спонтанное, так что сомнения просто-таки загрызали.

Ответ пришел только вечером: «Дай тебе лопату, ты начинаешь рыть себе могилу. Я очень зол. А знаешь почему? Потому что «Дол» для меня важнее, чем ты. Веришь?»

П-ф-ф. Фрэнки даже не нашлась, что ответить. Верила конечно.

Она уже вернулась домой и собиралась проведать Ацтека, которому придется найти новое прибежище. Кому бы его «продать» на пару недель? Снова к Сайгону за помощью обращаться… Эх. Байкерский клуб «Вонг» занимал огромное здание на окраине Москвы, лучшего места для «передержки» Ацтека и не придумаешь.

Сайгон был не простым смертным. Он — профессионал мотофристайла, бывший спортсмен, чемпион невероятно опасных мотогонок, которые проводились на острове Мэн в Англии. Суровый и выносливый, он в двадцать шесть лет резко ушел из спорта по неизвестной причине. Тогда же в России открыли филиал «Вонга», клуба из «большой пятерки» — «топа» мировых лидеров байкерского движения. Это были очень серьезные ребята, и бизнесом ворочали серьезным. Сайгону предложили возглавить клуб, и он согласился, потому что и сам хотел уйти в бизнес.

Придержать Ацтека у себя Сайгон сможет запросто, там огромные помещения, где достаточно места не только для «железных коней», но и для настоящего.

Додумать мысль Фрэнки не смогла, потому что внизу раздался громкий лязг, как будто торшер в окно бросили. Родители ругались. Ну как так можно?! Разошлись бы лучше, чем так жить.

Когда голоса стихли, Фрэнки решила проведать маму. Пройдя по длинному коридору, свернула в левое крыло дома и постучала в дверь спальни, в которой бывала очень редко.

— Войдите, — раздался глухой голос.

Сама, стоя у окна, спешно утирала ладонями щеки и глаза с поплывшим макияжем. Она была растрепанная, взбудораженная, аж сердце сжалось.

— Что ты хотела, милая?

— Ничего… Э-э, сказать спасибо за Клауса. Он мне очень помог.

— А, да. Как прошло вчера?

Мама, видимо, весь день провела в небытии, раз успела забыть к вечеру утренние новости. Они же обсуждали за завтраком.

— Все хорошо. А ты как?

— Отлично, хочу к племяннику съездить, погостить пару дней.

— В Нью-Йорк?! Оу… Ты не говорила об этом.

И девушку снова шарахнуло осознанием: а разве они с матерью говорят о чем-либо, кроме поверхностных тем? В глубине души Фрэнки всегда с неприязнью относилась к матери, осуждая ту за бессмысленный образ жизни. Но что она знала о женщине по имени Зоя, кроме того что та была стервой?

— Слушай, мам… Иосиф упомянул, что ты стала стервой, потому что перешла черту невозврата. А что именно ты сделала?

— Я перешла финишную черту, детка. Я просто дошла до конца, выполнила все, на что подписалась, — глядя в пустоту перед собой, хрипло ответила мама. — Я так хотела завоевать твоего отца, что не остановилась, даже когда задания стали жестокими… Но вот что я тебе скажу: именно поэтому я до сих пор жива. Когда-то я была настолько доверчивой и наивной, что давно лежала бы в гробу, если бы не контракт. Поэтому и ты не дай себя сломать, Фрэнки. Лучше перейти черту и выжить, чем сдохнуть на полпути.

От мамы разило спиртным, халат распахнут. Мама — красивая женщина, отец не мог этого не видеть, когда они познакомились. Только с годами Зоя стала злоупотреблять косметикой и хирургией. А скандалы уничтожили любое подобие здорового общения. Но при этом мама никогда не позорила отца прилюдно, всегда оставалась на его стороне, что бы он ни решал.

— Как же вы с папой дошли до такого? — вслух спросила Фрэнки, подойдя к маме и обняв ту, устроив голову у нее на плече.

— Просто мы не с того начали, милая. А исправить уже не смогли. А может, не захотели. Так что послушай свою суку-мать: никогда не делай ничего для мужчины, делай только ради себя.

— А если то, что я хочу, — это и есть мужчина?

— Тогда ты — еще одна идиотка. Такая же, как я.

Мама погладила Фрэнки по голове и попросила оставить ее одну, чтобы привести себя в порядок.

Отец был своем кабинете, где царил… бардак. Наверное, вещи смахнул со стола от злости. Не замечая, что Фрэнки заглянула в приоткрытую дверь, он кричал в телефон, общаясь с очередным врагом, наверное.

— Мы договаривались когда-то, что я смогу выйти из дела, не пострадав.

Ответ собеседника Сатане явно не понравился, да еще мама подлила масла в огонь ссорой, и отец просто молнии метал.

— Что ты хочешь?! Я уже говорил когда-то, что не потерплю шантажа. Не борзей, брат, ты меня знаешь. Нет, это ты меня послушай!!! Не… Я…

Видимо, на том конце провода отключились, потому что отец вдруг начал бить трубкой о подоконник, озверев:

— Ублюдок! Ублюдок! — цедил он, и Фрэнки попыталась незаметно скрыться, но не успела.

— Фрэнки! Какого черта ты тут отираешься? — раздраженно сказал он, тяжело дыша; в темных глазах — яростный блеск, черты лица исказились. Но девушка подавила в себе первую реакцию: испугаться, вжав голову в плечи. Она держала себя в руках, не впуская негатив внутрь, стараясь справиться с синдромом «марионеточки».

— Мама плачет наверху, — сказала она. Почему-то показалось, что отец может что-нибудь предпринять по этому поводу.