Книга Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата, страница 77 – Кристина Юраш

- Убейте меня, как вас попросили, - произнесла я, закрывая лицо руками, - И если другие фюрсты вам сказали меня убить, то убейте. Вам сказали не затягивать с этим, так не затягивайте. Решайте проблему, раз пообещали. Я согласна умереть, чтобы все снова встало на свои места. Чтобы все снова стало, как прежде. Без кровопролития. От этого будет лучше всем! Оно ведь из-за меня?

Абель медленно разжал руку, сжимавшую мои волосы. В комнате царила тишина. В тишине раздался тяжелый вздох.

- Вот я сейчас не знаю, плакать мне или смеяться… - хрипло произнес Абель, схватившись за голову, - Но поверьте, мне теперь хочется убить вас еще сильнее. И знаете почему? За то, что вы допустили такую мысль. Я не хочу больше с вами ни о чем разговаривать. Извините.

Он положил ключ от комнаты на крышку рояля, отошел от меня и подошел к окну. Обиделся. Усомнилась. Каюсь.

- То есть речь была не обо мне? – с надеждой спросила я, чувствуя невероятное облегчение, пока тараканы устраивали в голове революцию. Самозванца скинули с трона с радостными криками. Теперь ему грозил суд Линча. Для него уже радостно вили петельку и наскоро сооружали виселицу.

Абель молчал, стоя спиной ко мне.

- Лена! Иди, проси прощения! Чего стоишь, как вкопанная! – наперебой заорали радостные тараканы, хватая самозванца за все лапы и надевая ему на шею петлю, - Мы держим эту скотину! Ай! Да что ж такое! Лежи смирно, гад! Иначе все лапы переломаем! Это ж надо! Придумал!

- Простите меня, - вздохнула я, положив руку на плечо Абеля. Он даже не обернулся. Абель пристально смотрел на оцепление, на ночной город, объятый сумраком, и молчал.

- Абель, прости меня… - повторила я, обойдя его спереди и прижавшись к его груди.

Он даже не шелохнулся.

- Если нужно мной пожертвовать, то пожертвуй. Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. Я и так только создаю тебе проблемы… - вздохнула я, беря его за руку,- Я не хочу, чтобы тебе было плохо, понимаешь… Я действительно вижу, что в этом мире мне не рады. Куда ни плюнь, везде не рады. Меня считают кормушкой, животным, дичью. И ты не должен идти против всех, ради того, чтобы …

- Я вот просто вам удивляюсь….– заметил Абель, нарушив молчание, - Мне просто интересно, какая дрянь вам это нашептывает? Что вообще происходит в вашей голове? Пять дней отказывались от еды, пять дней смотрели на меня так, словно, прощаетесь навсегда, вздрагивали от моих прикосновений… Я так понимаю, что вы услышали обрывок разговора, который не предназначался для ваших ушей и сделали свои скоропостижные и скоропалительные выводы. Браво! Я просто поражен! Я перебрал все варианты, но этого в мыслях я допустить не мог. Я попросил перенести совет, чтобы не оставлять вас одну в чужом доме, в чужом городе, попросил усилить охрану, дать выходной всем слугам. Вроде бы все предусмотрел. Но нет. Я не учел, что вам обязательно нужно будет услышать именно эту часть разговора, исковеркать ее, сделать выводы и шарахаться от меня. Спасибо вам, сударыня, за оказанное мне доверие. Спасибо за то, что усомнились во мне. Я высоко ценю вашу жертву, но не настолько высоко, как собственные нервы.

- Абель… - я погладила его руке и прислонилась лбом к его груди, - Не обижайтесь. Понимаю, что виновата. Сама придумала, сама поверила…

Он молчал.

- Сударыня, я вам поражаюсь, - ответил Абель, тяжело вздохнув, - У меня такое чувство, что вы в той жизни были Еленой Троянской. Кем был я, я не знаю. Или жестоким и беспощадным царем Спарты Менелаем, или глупым пастушком Парисом, принцем Трои. Как вы думаете?

- Я плохо помню эту историю. Лишь в общих чертах… - смутилась я, радуясь, что он не молчит, - А кого из них она любила?

- Не знаю, это я у вас должен спрашивать. Того, с кем ее связывали брачные узы, или того, кто похитил ее, обрекая свой город на смерть, в надежде освободить ее от нежеланного брака? – со вздохом заметил Абель, сжимая мою руку.

- Не знаю, кого любила Елена Троянская, - вздохнула я, поднимая на него глаза и придерживая разорванный лиф, - Но … я… я…

Нет, не выдавила. Глядя на это каменное лицо, у меня-что-то не выдавливается признание. Абель промолчал, а потом спросил:

- Какое сегодня число?

- Тринадцатое, кажется. Да! Тринадцатое… Стоп… Тринадцатое? Неужели? – удивилась я, глядя на часы.

«С Днем Рождения, Лена!» - заорали тараканы, размахивая цветными флажками, - «Сегодня тебе исполнилось тридцать лет! Желаем тебе счастья, успехов, денег побольше и любви… Короче, как обычно! Но судя по всему, у тебя все это уже есть… »

- Если он признается тебе в любви, то я вырву остатки своего второго уса, - ехидно заметил таракан - висельник, - Тот, целый, я поберегу до свадьбы… Ха-ха-ха!

Я сама не ожидала. Я совсем забыла. Мне исполнилось тридцать лет. Не двадцать девять, а тридцать. Вчера еще было двадцать девять, а сегодня уже тридцать.

- Что-то не так? – вежливо поинтересовался Абель, с интересом глядя на меня.

- Да нет, все так… - задумчиво произнесла я, - Тридцать… Ничего себе…

- Что значит «тридцать»? – спросил он, глядя на меня.

- Тридцать лет, - вздохнула я, чувствуя себя такой старой, - Мне сегодня исполнилось тридцать лет…

- И что вы хотите в подарок на «тридцатилетие»? – спокойно спросил Абель.

- Прощение. Мне больше ничего не надо, - вздохнула я, поворачиваясь к нему спиной и прислоняясь к нему.

- Ну раз вы так просите... – вздохнул он и обнял меня, - Только я сразу предупреждаю. Еще раз я услышу нечто подобное, будете ждать следующего дня рождения, чтобы я вас простил. Ладно, пойдемте в комнату.

- А куда делись мои вещи? – спросила я, вспоминая, что буквально сегодня они исчезли.

- В комнате. Но не в вашей. Вас такой ответ устроит? – ответил Абель, поднимая с пола трость.

Он открыл передо мной дверь своей комнаты и произнес:

- С этого дня, ваша комната закрыта на ключ. Все ваши вещи здесь. Располагайтесь. Правое кресло - мое, попрошу на него не садиться. Эта дверь ведет в кабинет. Он закрыт на ключ. Можете даже не дергать ее. Там нет ничего для вас интересного, кроме документов. Во избежание новых эксцессов, я строжайше запрещаю вам даже подходить к двери, - усмехнулся он, опускаясь в свое «правое» кресло.

На столе опять лежала шоколадка. Измученная шоколадка, которую ломали и крошили с таким усердием, что чуть не стерли в порошок. Рядом лежало кольцо. На том же самом месте, где я его оставила почти два месяца назад.

- Можно вопрос, сударыня?- с усмешкой поинтересовался Абель, продолжая пальцами терзать несчастную шоколадку, - Зачем вы пытали моего юриста? Причем, судя по его рассказам, вы делали это с особой жестокостью и наслаждением. Он смотрел на меня с такой жалостью, что я даже предположить не могу, что вы с ним сделали! Я знаю его почти сорок лет, но столько ужаса и сочувствия в его глазах вижу впервые. Он обычно под пытками не сознается, а тут взял и сознался. Вам.