Онлайн книга «Страж водопоя»
|
Светка поглядела на меня. Парень выглядел обычно и вроде бы искренне, я кивнул. Светка взяла мишку. – Приходите ещё, – сказал он. – У нас в этой части города лучший выбор, а для постоянных покупателей скидки. Пообещали, что придём, хотя мне постоянным покупателем становиться здесь не хотелось. Обратно к пеньковому техникуму подниматься было потяжелее, особенно мне, я тащил продукты, а Светка лишь мишку. Радовалась мишке. Подкидывала его, ловила, снова подкидывала. Детский сад. – Странный обычай – подарок для чужеземца, – заметил я. – Не думаешь? – Наоборот, – возразила Светка. – Наоборот, самый распространённый обычай. Дарили путнику какую-нибудь вещицу и к ней свое злосчастье привязывали, чужак, не жаль его ведь, пусть сдохнет по пути под осиной. Обычная селюковская магия, скукота… Светка зевнула. – Все эти примитивные этносы… Я кашлянул. – Ну, и надо было что-нибудь сказать ещё в дорогу. – Светка дунула медведю в нос. – Для закрепления. Что-то вроде… кривда-злосчастье, беда-лебеда, отвяжись от Прошки, пристань к Ерошке, уйди прочь на вторую ночь, за три моря убирайся, горе, за четыре ветра… Как-то так. Если путешественник умный был, он такой подарок в первую же канаву выбрасывал. Ну а если жадничал… Светка зловеще сверкнула глазами. – Ты думаешь… – я ткнул мишку, – заговорённый? – Да кто сейчас заговаривать-то умеет? – хмыкнула Светка. – Этот продавец прыщавый? Брось. Ты бы, Марсик, почитал что-нибудь этнографическое, почитал дедушку Проппа… Как он только узнал, что я люблю мишек? – Кто? – Продавец. – Все девчонки любят мишек, – заметил я. – А потом, ты так на этого мишку смотрела… Сразу было ясно. Клиентов, опять же, привлекает. Хотя я бы проверил всё-таки, а вдруг он кладбищенской землицы туда набил. Светка потрясла мишку, понюхала. – Да нет вроде, – сказала она. – Мишка как мишка, никакой кладбищенской земли. Привяжу к рюкзаку. Пойдёт в мою коллекцию. Почему вот только карточка заблокирована? – Сбой, может, – предположил я. – Или отец заблокировал. Увидел, что карточка пропала, и заблокировал. Обычное дело. – Не знаю, – с сомнением пожала плечами Светка. – Ладно, пойдём скорее, есть хочется. Пришлось идти скорее. Есть на самом деле хотелось. Почему-то темнеть начало, ещё четыре часа дня, а уже вроде и сумерки. Наверное, оттого, что облачно, тени от лип размазались по улице Вопленко, и от этого ещё темнее стало. Хотя на верхушке холма должно быть светло всегда. В больнице зажгли свет, и теперь – со светящимися высокими окнами – она смотрелась совсем уж готично, точно здесь когда-то воспитывали не пеньковых дел мастеров, а боевых некромантов. Юлия Владимировна с официальным видом ждала нас в кабинете медсестры, самой медсестры не было. Мы вошли, сиротски сели на кушетку рядком, печально потупив взор. – Перекусили? – спросила она почти с материнским участием. Я вдруг подумал, что она похожа на девушку, которая года два назад пыталась продать нам суперпылесос за сто тысяч, так же стеснительно, но вдохновенно врала. – Запаслись, – я потряс пакетом с провиантом. – Не переживайте, – успокоила Юлия Владимировна. – Завтра придёт завстоловой, и питание будет налажено должным образом. Я уже распорядилась. Мы благодарствовали. Два года назад наш отец был в весёлой меланхолии и купил у девушки суперпылесос. – У нас с вами вот какое дело, – Юлия Владимировна открыла папку. – Поскольку вы несовершеннолетние, то не можете находиться без надзора. Ваш отец сейчас не может осуществлять этот надзор, поэтому нам надо сообщить о вас ближайшим родственникам. Матери. – У нас нет матери, – ответила Светка. – Несчастный случай, – добавил я. – Жаль, – посочувствовала Юлия Владимировна. – Тогда другим родственникам. Тётки, дядья, бабки, деды… – У нас никого нет, – невоспитанно перебила Светка. – Только отец. – Совсем-совсем никого? – озадаченно спросила Юлия Владимировна. – Совсем, – подтвердил я. – Они давно умерли! – опять невоспитанно сообщила Светка. Юлия Владимировна покачала головой, взглянула на нас с жалостью… И не только. Что-то такое промелькнуло в её глазах. Вроде радости. И сочувствие, и радость… И ещё какое-то чувство, его я не смог определить. Облегчение? – То есть сообщить кому-то вы не можете? – уточнила она. – Не можем, – подтвердил я. – Мы сиротки, я же говорила вам, – нагло сказала Светка. – Почти. Наш папа из детдома, мама из детдома, у нас нет никого двоюродного. – Да, вижу, сиротки, значит… – сочувственно вздохнула Юлия Владимировна. – А где же вы проживаете? – Нигде, – ответил я честно. – Мы продали дом и сейчас как раз едем искать себе новый. – Но не нашли, – добавила Светка. – Сейчас очень дорогие дома, – вздохнул я. – То есть постоянного места жительства у вас нет, – констатировала Юлия Владимировна. – Пока нет, – сказал я. – Но мы ищем наш дом. – За рекой в тени деревьев, – сказала Светка. – За рекой? – вздрогнула Юлия Владимировна. – Это она умничает, – пояснил я. – Это Эрнест Миллерович написал, но там всё печально заканчивается. – Да-да, конечно… Значит, постоянного жилья нет. А прописка? Мы переглянулись. – Не знаем, – сказал я. – Может, где-то и есть… Светка кивнула – может, где-то и есть. – А как же вы в школу-то ходите? – сочувственно спросила инспектор. – А мы не ходим, – брякнула Светка. Ухоженные брови Юлии Владимировны построились в домик. – Она не так выразилась, – объяснил я. – У нас анскулинг. – Что? – не поняла Юлия Владимировна. – То есть хоумскулинг, – поправился я и тут же ещё раз поправился: – Домашнее обучение. Мы обучаемся дома, а потом сдаем экзамены и ЕГЭ. Это очень удобно. – Ну не знаю… Юлия Владимировна была явно озадачена. – Я хорошист, она отличница. – Я указал на Светку. Юлия Владимировна посмотрела на Светку с сомнением. – Нет, точно, – сказал я. – Отличница. На пяти языках шпарит. Светк, скажи. Светка сказала. Глаза Юлии Владимировны содвинулись с бровями. – Это по-гречески, – пояснил я. – По-гречески… – Юлия Владимировна немного оторопела. |