Онлайн книга «Страж водопоя»
|
– Я подавлюсь твоей пуговицей, – сказала Светка и закинула пуговицу на язык. – Это достойная смерть. И ты подавишься, будем лежать, подавившиеся, рядком, и нас не найдут. В лесах никогда никого не находят. Но не потому, что тут глушь, а потому что тут полно кошек. – Откуда тут кошки? – не понял я. – Как – откуда? Сбежавшие от хозяев. Их тут полным-полно, куда ни глянь, только прячутся сильно. У них тут целые колонии, ты представляешь? Я не ответил. Светку опять понесло, понятно. Обезвоживание ведь, клиническая картина. Мозг состоит из воды, если воды нет, он ссыхается, извилины заплетаются друг о друга и начинают чудить. – Поэт что-то знал, я всегда подозревала. – Ты о чём? – Ах, как много на свете кошек, нам с тобой их не съесть никогда, – продекламировала Светка. – Как? – Там же по-другому, – осторожно возразил я. – Ах, как много на свете кошек, нам с тобой их не счесть никогда. Не счесть, а не съесть. – Ерунда, – хмыкнула Светка. – Кому придёт в голову считать кошек? Бессмысленное занятие. – А кому придёт в голову их есть? – спросил я. – А ты, я гляжу, кошатник… – Светка поглядела на меня с подозрением. – Ладно, побудь… Из всех кошатников я знаю только одного приличного – Никиту… Но я-то реалистка! Слушай, изначально в этом стихотворении было как раз «съесть», но кошачьи агенты уже тогда проникли в высшие эшелоны… Светка ткнула пальцем вверх. – Это международный заговор, – сказала она по секрету. – Кошколюбы и мимимисты захватывают власть над миром, поэт в своей гениальной вспышке вдохновения хотел нас предупредить! Но его заставили изменить стихотворение, угрожали, довели… И он поменял «съесть» на невразумительное «счесть». Зачем нужно считать кошек? Бред, фантастический бред. Чем там, кстати, заканчивается стих? Я повспоминал и вспомнил. – Из кота того сделали шапку, а её износил мой дед, – сказал я. – Вот! – Светка качнулась, я успел поймать её за плечо. – В этом стихотворении символически отображена извечная борьба между кошкой и человеком! А заодно предупреждение. – Какое? – Если мы из них не сделаем шапок – они сделают их из нас! Всемирная кошачья история будет переплетена в кожу конюха Андрея! Кошки восстанут. И месть их будет страшна! Надо готовиться к этому дню, за нами уже летит самолёт, – сказала Светка. – Что? – не понял я. – Самолёт, – повторила Светка. – Уже вылетел за нами из пылающего Асгарда. – В Асгарде в это время года нелётная погода, – ответил я. – Это во-первых. А во-вторых, наш папенька давно просрочил билеты. Так что самолёт не полетит, можно не рыпаться. А кошки восстанут ещё не скоро. – Вечно ты со мной споришь, – отмахнулась Светка. – У тебя предназначение такое – со мной спорить, не можешь не поспорить. Я тебе про кошек говорю, а ты про какие-то нелётные погоды. Кошки безжалостны и беспощадны… Раньше я за ней не замечал. Такой котофобии. Нет, нужно срочно попить. Если не сбросить жажду, то скоро он приземлится. Самолёт, вылетевший из Асгарда. И только я об этом подумал, как увидел воду. Сначала решил, что это такой мираж, они ведь не только в пустыне случаются, но и хоть где, на ровном месте. Я увидел ручей. Вернее, ручеёк, неширокий, может, в две ладони шириной. Вода. Она бежала по сухому мху, журчала и блестела. Я почувствовал, как желудок свело, я сделал шаг к ручью. Светка оттолкнула меня и в два прыжка подбежала к воде. – Стой! Но Светка уже зачерпнула воду ладонью и несла её ко рту. Я ударил её по руке, схватил покрепче, заломил и уронил. – Хватит, – сказала она. – Хватит, Маркел, я серьёзно тебе говорю – я устала. Почему воду-то нельзя пить? – Не знаю, – пожал я плечами. – Мне не нравится… этот ручей. – Ручей как ручей, пусти. Светка дернулась, но вырваться не получилось. – Ты же обещал воду, – сказала она. – Вот вода… – Это неправильный ручей. – Чем же он неправильный? – Не знаю. – Отпусти. – Пить не будешь? – Не буду, если ты такой уж псих. – Отпускаю. Я отпустил. – Ты свихнулся, вот чем он неправильный, – сказала Светка. – Я сейчас всё пойму, только сяду… Светка не могла подняться. Лежала на мху. Я подтолкнул её в плечи, она села и уставилась на ручеёк, извивавшийся возле её ног. И я тоже уставился. Мы смотрели на него долго, наверное, несколько минут, а потом Светка сказала: – Да, ты прав, ручей ненормальный. – Я же говорил. Он ненормальный… Не пойму только… – Он новый, – сказала Светка. – Он только что появился. Я поглядел и увидел – точно ведь. Каждый нормальный ручей имеет русло, песчаное, или торфяное, или каменистое, в зависимости от местности. А здесь вода текла по вяленому белому мху, виляя между кочками, она ещё не успела проложить себе дорогу и бежала не по назначенному пути, а где случилось. – Молодец, – кивнула Светка. – Заметил. Сейчас бы напились этой водички… – Новый ручей. Не многим так везёт, увидеть рождение ручья… – Да уж, повезло. Как нарочно для нас открыли, да? Похоже. – Я бы плюнула в него, – усмехнулась Светка. – Только слюны нет… У меня слюны тоже не было. – Мёртвая вода. – Светка вытерла ладонь о куртку. – Или какая-то другая мерзость. Пойдём отсюда. В этот раз подняться на ноги без моей помощи у Светки не получилось. Мы двинулись дальше. Не спешили, ха-ха. Старались разговаривать. Про разную ерунду, про всё, что приходило в голову. Про реки, и георгины, и про то, что яблоневые сады надо периодически вырубать, иначе корни достигнут воды и яблоки сделаются ватными, ещё про какую-то ерунду. Болтали, я оглядывался иногда. Он не отставал. Упорное красное марево. Настырное красное марево. Проклятое красное марево. – Ты, значит, любишь кошек? – спросила вдруг Светка. – Не знаю… – Я не люблю, ты знаешь. Кошки лживые. Они прикидываются, а на самом деле они не такие, совсем не такие, поэт об этом знал… Нам очень повезло, что они стоптались. – Как это? – Раньше они были размером с тигра, но потом выродились, – заверила Светка. – Мутация. Чудесная мутация, спасшая человеческий род. – Это ты о чём? – спросил я. – Ты не в курсе? Человек произошёл от мышей. |