Книга Дурман для зверя, страница 33 – Галина Чередий

— У меня большой опыт во всем, и часть его ты уже весьма высоко оценила, о чем говорила громкость твоих криков в постели. И не только в ней. — Он вдруг зашипел, будто от резкой боли, и стремительно наклонился, втянув воздух у моего виска. — Потратила часть денег на хороший парфюм, куколка? Одобряю, он ненавязчивый, еле уловил, но от него у меня на тебя еще быстрее встает.

Что-то я с этим прежде проблем не заметила.

— Нет у меня никакого парфюма, ни старого, ни нового, — огрызнулась, отшатнувшись так, что стукнулась виском о стекло.

— Велел не шарахаться больше! — Руль скрипнул в захвате Захара. — Бил тебя кто?

У меня было искушение промолчать, но что за этим последует, уже знала.

— Тебя это не касается. Когда отпустят парней? И как я узнаю, что с ними и правда все в порядке, если мне запрещено с ними общаться? — попыталась я срулить с темы.

— Ты теперь принадлежишь мне, куколка, — повернулся ко мне на светофоре захватчик, окидывая плотоядным взглядом. — И все содержимое твоей головы включено в комплект. Поэтому ответ «не твое дело» или «тебя это не касается» не принимается и отныне запрещен.

Меня неожиданно прорвало, и я не смогла сдержать нервного смеха.

— А не до хрена ли ты хочешь, мужик?

Он схватил меня за подбородок и поднял к себе лицо, опять настойчиво потирая мои губы большим пальцем.

— Захар. Никак иначе.

— Я не буду ни черта тебе рассказывать о своей семье, За-хар, — отчеканила, подавляя желание натурально оскалиться в его лицо. — Так что там насчет моих друзей?

Нам опять выражали недовольство за задержку дорожного движения, и он отпустил меня. Если честно, я вся затаилась в ожидании того, что он сейчас снова на меня вызверится.

— Я не любитель уступок, Аяна, и тем более того, когда чего-то требуют от меня, не исполнив сначала мои требования, — вместо взрыва спокойно произнес мой пленитель.

— Я не требую. Просто мне важно знать.

— Аналогично.

В салоне повисла многозначительная пауза, во время которой он невозмутимо продолжил крутить баранку, четко давая понять, что или по его, или никак. Урод.

— Меня бил отец, — практически выплюнула я.

— Часто?

А вот черта с два!

— Когда отпустят парней? — задрав подбородок, повторила я.

Захар покосился на меня раз, другой и хмыкнул, покачав головой.

— Как только ты очутишься в своем новом месте жительства и мы придем к пониманию по всем вопросам. Итак, как часто твой отец распускал руки?

— Я что, считала, думаешь? — Он предупреждающе зыркнул, а я закатила глаза. — Да фиг знает. Почти каждый день, сколько себя помню, и до тех пор, пока я не научилась тупо быстро бегать и хорошо прятаться.

— За что?

— А за что ты меня сейчас, блин, волочишь в свою хренову берлогу, чтобы иметь по-всякому? — невесело хохотнула я. — Потому что он был сильным, я слабой, и ему так хотелось.

— Не сравнивай! — внезапно рявкнул он, и я инстинктивно вжала голову в плечи.

— Я объясняла, а не сравнивала. — Стиснув кулаки, я поборола естественную реакцию на его рык. — И моя очередь спрашивать. Так что там насчет того, что у меня должны быть гарантии безопасности парней.

— А ты редкостная нахалка, да, Аяна? — Вот теперь движение его губ было даже похоже на подобие улыбки, а не ухмылку или оскал. — Когда это я сказал, что у нас уговор о поочередных вопросах?

Я просто пожала плечами, прикусив нижнюю губу и не зная, какого Захара увижу в следующую секунду. Злобного хама и морального урода, очень старающегося указать мне, какое я для него ничтожество, или все еще вот эту, способную к имитации адекватного общения версию.

— И о какой гарантии безопасности для этих дебилов речь, Аяна? Я их отпущу на все четыре стороны и никому не сдам, пока ты станешь следовать моим условиям. На этом все, — отрезал он и продолжил нашу спонтанно возникшую игру в вопрос-ответ: — Отец бил тебя за что-то конкретное, или он просто домашний садист и причина насилия только в этом?

— Я, по-твоему, кто? Чертов семейный психолог? Или думаешь, он сначала беседы со мной вел задушевные, прежде чем отходить от души?

— Сомневаюсь в наличии души у человека, поднимающего руку на своего ребенка. На любого ребенка, — нахмурившись, прокомментировал Захар. — Но так же знаю, что если человек не патологический садист, то у его агрессии должен быть исток, спусковой крючок, пусть его наличие нисколько не оправдывает причиняемого вреда.

Я уставилась на него, испытывая искушение спросить, анализирует ли он так же тщательно свое поведение относительно меня и какие оправдания себе находит, но он повернулся, вперившись своими наглыми золотистыми зенками, как будто подначивая это сделать. И я промолчала. Хрен знает, какой будет его реакция.

На мою удачу, мы уже въехали в смутно знакомый мне двор, и, прихватив мою сумку, Захар повел меня к подъезду, прекратив свои раскопки моей личной жизни. Впрочем, скорее всего, не прекратил, а только отложил.

В этот раз он нарочно подвел меня к консьержке — женщине пенсионного возраста с волосами цвета баклажана и с длиннющими и толстыми спицами, ну прям копьями, в безостановочно двигающихся пальцах.

— Добрый вечер, Захар Александрович! — поприветствовала она, льстиво ему улыбнувшись.

— Валентина Степановна, эта девушка, — он бесцеремонно сдернул с моей головы капюшон, за которым я предусмотрительно спряталась, выбравшись из машины, — будет теперь жить здесь, в моей квартире на седьмом. Запомните ее хорошенько и сменщицам передайте. Я буду крайне недоволен, если у нее случатся какие-то неувязки или заминки с доступом в дом.

Судя по тому, с какой рьяной тщательностью тетка взялась меня рассматривать, недовольство моего котоволчары вызывать она ни за что не хотела. И я ее понимаю.

В прихожей я замялась и вздрогнула невольно от звука захлопнувшейся двери. На секунду появился импульс рвануть-таки отсюда со всех ног, а там уж как-нибудь… Но не сейчас, пока парни еще у него.

— Чего застыла? Добро пожаловать домой, — театрально слегка поклонился Захар, указывая приглашающим жестом дорогу.

Я, кусая губы, позволила ему снять с себя куртку.

— Хочешь начать прямо тут опять? — внезапно прижавшись со спины, рыкнул он мне в ухо. — Прекрати кусать свои проклятые губы, или так и будет!

Властно развернув мое лицо к себе, он столкнул наши рты, сразу же надавливая языком и требуя полного доступа. И я ответила ему, отдавая все, что хотел, сразу же, будто на уровне инстинкта, раньше, чем разум догнал суть происходящего. Подалась вперед, вырываясь, но ущерб уже был очевиден нам обоим. Дыхание сбилось, в горле пересохло, сердце затарабанило, а Захар самодовольно и понимающе ухмыльнулся, перехватывая в зеркале прихожей мой растерянный, «поплывший» взгляд.