Онлайн книга «Охота за Чашей Грааля»
|
Поварня была большой и светлой. В углу стоял княжеский стол с ослонами. Повариха, плотная, широкоплечая баба, пекла блины. Андрей не удержался и схватил его прямо из рук кухарки, которая сняла со сковороды, чтобы положить в стопку. – О! – воскликнула она. – У нас гость. Митя, – запросто обратилась она к Константиновичу, – а ты блин хошь? Тот кивнул. Вскоре и он получил свою порцию. – Милантьевна, покорми нас чем-нибудь. Да и… – князь улыбнулся, – не забудь. – Щас. Я мигом! Несмотря на свои габариты, она была быстра и подвижна. Вскоре на княжеском столе появились стопка блинов, мед, топленное масло, жареное, в крапивном отваре, мясо. В больших чарках прохладная медовуха. – Ну… будем! – Андрей поднял чарку и стал пить. Не допив, выдохнул, обтер рукавом усы и бороду и принялся за блины. Дмитрий – за мясо. Насытившись, он засобирался домой. – Я тя провожу, – сказал брат. Одевшись, они вышли на крылец. Было пасмурно, хлопьями шел снег и после теплой, уютной поварни здесь показалось как-то все серым, неприглядным. Подойдя к первой ступеньке, Дмитрий, взявшись за витой столб, повернулся к брату. – Ты знаешь, что Иван-то московский тово… может вот-вот душу богу отдать. Андрей насторожился. О том, что великий князь побаливает, знали все. Но каким тоном тот сообщил это, Андрей понял, что за этим-то и приехал его брат. И что-то хочет ему предложить. Андрею это не понравилось. В душе он ценил московских князей, начиная с Калиты, которые не гнались за величием, а берегли деньгу, народ свой не морили и войнами не мучили. Умели дружить и с Ордой, да и с соседями тоже. Но кто наступал на мозоли, гнули в бараний рог. «Что ты задумал, братишка?» – глядя на него, подумал Андрей. – Уж не на великого ли метишь? – Это он сказал в шутку. Но она обернулась… правдой. – А что? – Дмитрий ухарски сдвинул шапку на макушку. – Хватит нам, Константиновичам, в холуях ходить! Андрей усмехнулся: – Мы, в холуях? Неет, брат, ты плохо знаешь, что такое холуй. Да, дань с нас берет московский. Но для кого? Дмитрий недовольно посмотрел на брата, поняв, куда тот клонит. – А я думаю, – с вызовом произнес он, – приходит наша пора. Не уж ты, опытный… Андрей не дал ему договорить: – Ты мня оставь. Ссориться с Московией я не буду. Дмитрий от одного столба перешел к другому. – Я ссориться с ней не собираюсь. Но быть великому пацану… все дело губить! – Послушай, брат, – Андрей подошел к нему и спустился на одну ступеньку, – то, о чем ты думаешь: не по отчине и не по дедине. – Ну и что? – И он тоже опустился на ступеньку, став вровень с братом. – Вспомни-ка, Андрей, московский князь Юрий Данилович разве не нарушил этот обычай? И что это ему дало? – Не о том говоришь, брат! – Андрей застегнул шубу. Разгоряченный на кухонном сиденье, он начал остывать. – Поверь мне, доискаться ярлыка – это трата денег впустую. Вырастит законный наследник Дмитрий московский, ты че, воевать будешь с ним? А не боишься ли ты, что этим нарушишь клятву, данную нашим отцом Ивану? Дмитрий ничего не сказал. Быстро сбежал по ступеням и, не прощаясь, оседлал коня и стрелой вылетел со двора. С укором посмотрев ему вслед, Андрей поднял ворот, ветер усиливался, и вернулся в хоромы. Через несколько дней после этого разговора суздальских князей погода сильно поменялась. Тучи рассеялись, выглянуло солнышко. Хоть холод и не прошел, но, глядя на светило, всем казалось, что на улице стало гораздо теплее. В один из таких дней в опочивальню великому московскому князю Иоанну вбежал его старший сынок Дмитрий. Одет он был по-зимнему: в нагольной овечьей шубке. Расстегнутая на груди, она выдавала вязаную шерстяную поддевку. На голове – мохнатая шапка с поднятыми ушами. На ногах мягкие, оленьи сапоги. Шубка на поясе была опоясана ремнем, на котором болтались нож и колчан со стрелами, в руках – лук. – Никак охотиться собрался, сынок? – встретил вопросом князь появление Дмитрия. Князь Иоанн сидел в кресле у стола, перебирая какие-то бумаги. – Я, князь, за тобой. Ты обещал мне съездить со мной на охоту. Обещал? – Дмитрий подступил к отцу, заглядывая ему в глаза. – Обещал, – усмехнулся тот. – Тогда… поехали! – Глазки Дмитрия загорелись. Отец посмотрел на счастливое лицо сына и ему просто было жаль его обижать. – Поехали! – Он поднялся. – Вели одежонку подать. Энергия в Дмитрии била ключом. Он рвался вперед. Отец любовался, как уверенно сидел сын в седле, правил конем. «Воин!» – думал он, и на его лице появилась жалостливая улыбка. Вот и любимый лес, где княжич частенько охотился. В глубину леса ехать было без надобности. Глухари, видать, тоже соскучились по солнцу, сидели на ветках гроздьями. – Князь, – Дмитрий подъехал к отцу, – выбирай! Тот вновь посмотрел на сына. Глазенки Дмитрия так и горели, а сам, казалось, вот-вот выпрыгнет из шубейки. Иоанн прицелился, спустил тетеву. – Мимо! – почему-то радостно воскликнул сынок. – А ну ты пробуй! – Отец продолжал улыбаться. Сын тщательно прицелился. Стрела запела, и одна из птиц кубарем полетела вниз. – Есть! Есть! – прыгал в седле Дмитрий. Видно, как глухари склонили головы: интересно, что их собрат там, внизу, делает. Князь достает вторую стрелу. И опять мимо. Стреляет Дмитрий в цель. Князь загорается. Чувствует неудобство перед сыном. Видно, как старается изо всех сил. Старание приводит к дрожанию рук. И стрела впивается в ствол выше птицы. Дмитрий, захваченный такими победоносными выстрелами, не замечает, как неудобно чувствует себя отец, и в третий раз поражает цель. – Ну хватит, – говорит отец, – что-то морозить стало. Княжич одним взмахом соскакивает с лошади и, проваливаясь по пояс в снег, подбирается к своим трофеям. Двоих достал быстро, а третий упал куда-то за ельничек. Раздвигая сучья, он лезет туда и вдруг отчаянный крик: – Князь, князь! Отец встревожился: – Что случилось? – Иди сюда, князь! – зовет сын. Князь неохотно слазит с коня. Ему трудно идти по такому снегу, но не хочется обижать сына. Наконец он добрался. О Господи! У ствола, пригвозденный стрелой, человеческий скелет! Если что-то и осталось из его одежды, то все под снегом. – Пошли, Дмитрий! – Отец взял сына за руку. – А… глухарь? – спросил Дмитрий. – Пошли! – настойчиво произнес отец. Когда подошли к лошадям, князь, повернувшись к дожидающей его охране, сказал: |