Книга Шолох. Теневые блики, страница 71 – Антонина Крейн

— У Мараха жуткий характер, — я покачала головой. — Он не умеет носить письма. Я пыталась что-то сделать, но не получалось, вот и оставила животинку в покое.

— Так зачем сама? Позови Шептупна, мигом перевоспитают твою птичку, — Полынь смотрел на меня изумленно. — Ты что, всегда придумываешь препятствия для элементарных действий? Ты вообще в курсе, что продуктивность — это умение не делать из мухи слона? Видишь проблему — идешь и устраняешь, конец истории. Если с наскоку не получается, делишь ее на части. Разбираешь с каждой по-очереди. Элементарно.

Я поежилась. Странно. Мне всегда казалось, что я нормально живу и последовательно действую. Но случай с филином Марахом действительно был по-своему показательным… Я вздохнула:

— Окей, а что насчет самообороны и оружия? Волшебный кинжал Ловчего для меня не работает.

— Так, после школы все проходят либо магическую, либо военную подготовку. У тебя какая была?

— Магическая, — я пожала плечами. Полынь задумчиво поскреб подбородок.

Какое странное чувство! Оттого, что это проблему он не может решить с полпинка, как предыдущую, я почему-то повеселела. Как будто куратор не помочь пытается, а насильно выковыривает меня из уютнейшей ракушки навстречу холоду и тьме океана. В свое время я почитывала книжки по психологии, в том числе про «зону комфорта», и самоуверенно думала, что меня пободное не касается. Впрочем, то было до инцидента. Сейчас же я воистину поразилась тому, что моя зона комфорта заключалась в том, чтобы быть беспомощной магической калекой, помогите мне, пожалейте меня…Иначе почему я так противлюсь? Ой-ой-ой. Нехорошо.

Полынь пожал плечами:

— Ладно, магическая так магическая. Но вообще оружие ты в руках умеешь держать? Меч? Лук? Секиру?

— Ну так, очень условно. Зато я круто играю в тринап, — признала я. — До все этой истории с Ведомством даже мечтала занять место тренера в шоловской сборной.

Куратор неожиданно воодушевился:

— Прекрасно! В таком случае, в твое ежедневное обмундирование мы включаем биту и лассо. Плюс теперь понятно, почему ты так метко швыряешься золотыми яблоками. В этом плане советую не стесняться брать с собой пару булыжников на дело. Короче, — Полынь хохотнул, — Ты у нас будешь эдакая хулиганистая Ловчая в стиле бедняцких кварталов. Нулевой уровень героики, ну да все мы с чего-то начинали. Но, без шуток, практически любого врага можно сбить, заарканить и потом вырубить битой. Так что ты вполне себе укомплектована. Что дальше? Наручники? Я выдам тебе обычные, не магические. Еще проблемы есть, напомни?

Я в этот момент все еще представляла себе картину маслом: то, как я хожу по городу с прицепленными на ремень битой и веревкой, камни оттягивают карманы летяги, на плече обделавшийся от непривычной обстановки Марах, в глазах — стыд и ужас. Полынь правда думает, что это не вызовет вопросов? Ладно. Рискнем. Все равно терять нечего.

— Наверное, из насущного на этом все, — прикинула я. — Правда, если мне опять встретиться Ходящая, я ее таким набором не одолею…

— Ходящая — это вряд ли, — куратор отобрал у меня принесенные Селией папки и поудобнее устроился среди подушек. Он пролистывал документы, быстро пробегая каждую глазами. — Тут все довольно заурядно, хотя и муторно местами.

— Когда мы ехали регистрировать смерть Джи Бастерса, то тоже так думали, — проворчала я.

Куратор строго покачал головой:

— Нет, Тинави, все, сеанс психотерапии от доброго Полыни на сегодня окончен. Иди сюда, садись за стол, и готовься писать. Нам надо проанализировать всю новую информацию по маньяку и сформировать список задач на ближайшие два дня.

Я повиновалась. А что было делать?

Прошла мимо трупа, покосившись на него (небеса, когда там уже коронеры придут?!), и послушно села за стол. Куратор, сидя на подоконнике в профиль, закинул согнутую левую ногу на правую и беззаботно размахивал ступней. Кажется, маленькая победа над моей неприспособленностью к самостоятельным действиям приободрила его. Так всегда и бывает: если у тебя навалилось куча жутких дел, попробуй решить хотя бы одно, самое простое, и оптимизм вернется. А вместе с ним и силы для грядущих подвигов.

Жизнь на удивление проста и приятна для тех, кто не боится действовать.

ГЛАВА 25. Луноликая и солнцеподобная

По-настоящему успешный человек шагает от неудачи к неудаче, посвистывая и даже не думая сдаваться. Энтузиазм и терпение — вот что берет города.

Инри из Дома Страждущих,

Придворный алхимик

Несколько торжественных ударов гонга раздались в главном холле Иноземного ведомства и, поблуждав по этажам и коридорам, достигли нашего кабинета.

— Полынь? — негромко окликнула я коллегу. — Это что?

Где-то за высоченными стопками бумаг послышалось недовольное кряхтение.

— Время обеда. Я и забыл, что ты первый раз сидишь в офисе. Этот гонг каждый день бьет. Давай сделаем перерыв.

Я попробовала встать и чуть не рухнула: ноги совсем онемели.

Последние несколько часов мы работали с документами, сидя на полу. Периодически куратор отправлял в долгий полет ярких веселньких ташени. Иногда в качестве ответа они приносили голосовые сообщения отправителей очень разного характера: «Полынь, ты меня достал! Приходи и спроси сам!», «Сэр, все будет сделано в кратчайшие сроки, сэр», «Восемнадцать, четырнадцать, три нуля, беззаботность, тринадцать. Может, винца перед сном?».

И, конечно, мое любимое: «Да, малышулька моя, обязательно!». Над этим я долго ржала, но куратор отказался как-либо комментировать записку. Хотя и уговаривала его очень долго. Даже журналисты «Вострушки» могли бы позавидовать моему упорство.

Каждые полчаса к нам прибегали ассистентки Ведомства и приносили все больше и больше бумаг.

Полынь, кажется, был апологетом хаотического изучения материала. Я думала, мы с ним последовательно разберем сначала дело о маньяке, потом — тринадцать новых дел, переданных Селией. Но нет. Куратор делал все и сразу, причем, пока он подписывал левой рукой распоряжения, то правой успевал смешивать себе какой-то адский порошковый коктейль. Судя по запаху — снова лекарства. Я постепенно перемещалась поближе к открытому окну, чтобы дышать свежим воздухом, а не этой бешеной смесью меда и эвкалипта.

К двум часам пополудни мне начало казаться, что скоро моя голова лопнет от обилия информации. Я уже путалась в делах, уликах, адресах и иноземных именах. По просьбе куратора прикрепляя на его пробковую доску бумажки по делам и соединяя их ниточками, я в какой-то момент дорукодельничалась до того, что обвела саму себя как главную подозреваемую по дворцовым убийствам…

Так что обеденный перерыв и возвестивший о нем гонг были очень кстати.

— Лучший отдых — смена деятельности, — зевая и потягиваясь, провозгласил Полынь. — Поэтому мы с тобой идем гулять в сторону стоянки кентавров. По дороге подводим промежуточные итоги, и дальше ты отправишься в самостоятельное плавание. А я вернусь в эту бумажную преисподнюю.