Онлайн книга «Покопайтесь в моей памяти»
— А почему Пристенок? Что это означает? — Была такая игра в незапамятные времена. Бросали монетку в стенку и гадали, орел или решка выпадет. Так у Пристенка в одной руке была монетка с двумя орлами, а в другой с двумя решками. Люди от него без штанов уходили. Но это по молодости он так развлекался, а потом в бандиты-налетчики записался. Под старость лет только угомонился, женился, и вот только что вы видели плод этого брака. Кстати, как он тут? Не бузит? — Нет вроде. Даже здоровается иногда. — А вообще у вас тут столько солидных людей обитает, что не знаешь даже, кого и подозревать. А ведь убийца точно отсюда. Да, я что приехал-то! — вспомнил Егоров. — Мне для приобщения к делу надо изъять записи с ваших камер на день убийства и за день до того. — Я сама такие вещи не решаю. Вы дождитесь Михеева, сейчас только он может вам помочь. — Записи нужны и с камеры подземного паркинга, — продолжил следователь. — А еще на всякий случай хочу проверить — у кого из жильцов есть долги по коммунальным платежам. — А разве за это убивают? — не поверила Елизавета Петровна. — Ведь вы сами сказали, что здесь живут… Она не успела договорить, как раздались сигналы переговорного устройства. На экране монитора был виден молодой человек, у ног которого стояли два больших чемодана. — Вы к кому? — спросила Сухомлинова. — Я — Дмитрий Тарасевич. — В самый раз, — обрадовался майор юстиции, — у меня к нему тоже вопросы. Сын Тарасевича вошел внутрь, поставил чемоданы у своих ног и заглянул в окошко. Один из чемоданов опрокинулся на пол, и по тому, как он упал без стука, можно было догадаться, что оба чемоданы пустые. — Как бы мне в квартиру попасть? — поинтересовался он. Сухомлинова достала из шкафчика с дубликатами ключ и, протягивая его, сказала, что это она ему звонила. — А я — следователь Егоров, — тут же представился майор юстиции. — Веду это дело, и у меня к вам несколько вопросов. — Я с дороги устал. В другой раз как-нибудь. — Другого раза может и не быть. Вы же сами заинтересованы в скорейшем поиске убийцы. Да я и не задержу вас надолго и даже к вам подниматься не буду. Прямо здесь вы ответите на мои вопросы, а… Майор юстиции посмотрел на Сухомлинову: — Вы не могли бы в интересах следствия покинуть нас минут на десять-пятнадцать? На крылечке постойте, что ли. Пришлось выходить и стоять какое-то время перед входом. Почти следом за ней на крыльце появилась помощница депутата Тамара Баранова, в коротеньком кожаном плащике, из-под которого не было видно юбки. Она покосилась на консьержку, осторожно на высоченных шпильках спустилась по ступенькам и остановилась шагах в пяти, словно дожидаясь кого-то. Затем дверь открылась, из дома быстро вышел Худайбергенов в спортивной куртке, которая плотно облегала его мощный торс. Он подхватил Баранову под руку и потащил в сторону. — Я же сказал, что не сегодня, — долетел до Сухомлиновой его раздраженный голос, — все документы у меня в офисе. Да и то там немного. Через три дня еще получу, если… Они свернули в подземный паркинг. Начал накрапывать дождик. Елизавета Петровна посмотрела на часы: десять минут уже истекли. Она вернулась в дом. В скворечнике майор юстиции внимательно слушал, а сын Тарасевича раздраженно говорил: — Еще раз повторяю: нет у нас никаких родственников. У отца под Ростовом была двоюродная сестра, с которой он не общался лет тридцать. Она никак не может претендовать на наследство. Да и какое там наследство: только эта квартира, картины. — Еще два счета в банках на общую сумму почти миллион рублей, автомобиль «Форд Фокус». Но вы сможете вступить в права наследования только через полгода, если не появятся другие претенденты. На машине можете ездить, но продать ее не сможете. — Но картины я могу вывезти? — Нет, — вступила в разговор Сухомлинова. — Для вывоза вам потребуется разрешение представителя Министерства культуры, но он вам его не даст, потому что картины представляют собой культурно-историческую ценность. — Но там мазня, по большому счету. Вот если бы у отца был бы Малевич или Кандинский… — И тем не менее. Дмитрий с недоверием посмотрел на нее. — Елизавета Петровна у нас искусствовед с большим опытом, — объяснил Егоров, — я сам, когда узнал, не поверил. — Если хотите продать, то я, возможно, помогу найти покупателя, — предложила Сухомлинова. — Было бы хорошо, — обрадовался сын Тарасевича, — но я ограничен по времени. Через четыре дня должен улететь. Похороню отца — и на следующий день обратно. А можно как-нибудь поскорее связаться с покупателем? Сами понимаете, похороны — дело недешевое. Елизавета Петровна достала из сумки телефон и набрала номер бывшего сокурсника. — Юрий Иванович, — сказала она, — я сейчас беседую с сыном Тарасевича. Он хочет продать все картины. — Все мне не нужны. Возьму одну. Хотя, если посмотрю на остальные… Скажите ему, что вечерком загляну, а сейчас я спешу на важную встречу. Через пять минут мне выходить. Сын Тарасевича напряженно прислушивался. Возможно, он даже слышал ответ Охотникова. — Он сказал, что возьмет? — спросил Дмитрий. — Он сказал, что посмотрит. — Сколько мне просить за все? Вы, как искусствовед, должны знать. Вы, кстати, видели эти картины? — Видела. Приблизительная их общая стоимость около двух миллионов рублей. Входная дверь открылась, и на пороге появился Михеев. Он поздоровался со следователем, потом кивнул Елизавете Петровне, а молодого человека как будто не замечал вовсе. — То есть я могу просить два миллиона? — продолжил разговор Дмитрий. — Вряд ли вам их дадут. — Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, — не удержался Михеев, — но тема настолько интересная… — Это сын Александра Витальевича, — объяснил Егоров, — он только что сейчас прилетел. Хочет продать картины, которые висят в квартире покойного отца. Вы, кстати, искусством не интересуетесь? — Я в живописи совсем ничего не понимаю. А вот квартиру, если вам она не нужна, помогу реализовать. — Через полгода? — оживился сын Тарасевича. — Ведь есть закон о наследовании. Михеев покосился на следователя, но ответил: — Все решается. Мы с вами вместе сходим к нотариусу, который ведет наследные дела, и составим договор. — А во сколько ее можно оценить? — Зайдите в мой офис, который тут же, на первом этаже, и мы обсудим. — Когда? — Да хоть сейчас. Дмитрий, подхватив пустые чемоданы, поспешил за Михеевым. |