Онлайн книга «Сокол и Ласточка»
|
Таки соседушка все же лесбиянка… Как это ни прискорбно, но я была права. Что за поветрие такое?! Нет, я ничего не имею против меньшинств… пока они меня с определенными намерениями не касаются! А с таким неприятным опытом как у меня, по любому, начнешь нехорошее видеть. Тем временем рыжее извращение отодрало от себя блонди классическое и рыкнуло: – Мила, тебе неясно было сказано?! Отстань от меня! – Солнце, если это из-за того случая, то все не так как выглядело, – надула губки барышня, прижимаясь к Саше плотнее всеми изгибами затянутого в тонкое и короткое платье тела. Соблазнительными надо признать изгибами. Поймав себя на такой мысли, я едва не перекрестилась! – Мне плевать, как это выглядело, но решение уже принято, – грубо ответила рыжая, и, вдруг, подняла на меня темные зеленые глаза, тут же скривив губы в усмешке. – И вообще, вот моя новая пассия, знакомься! Это Светочка. С этими словами рыжая поганка подошла ко мне и, отцепив от Данила, притянула к себе поближе, нагло сложив лапу на талию. Я стояла немеренно офигевшая. А уж когда Саша кинула Дану тихое: – Я одолжу, лады? Потом сочтемся. – Если Света не возражает, – спокойно ответил этот предатель. – Света не будет возражать! – радостно пообещали ему в ответ и уже мне на ухо. – Согласишься – будешь спать спокойно. – Да как ты смеешь, извраще-м-у-у-у-м-м-м, – замолчала я, как можно понять не по своей воле. Меня, законченную натуралку, заткнули поцелуем!!! – Как это новая?! – почти завизжала Милочка. – Сашенька… а я? – А ты катись к Жене, – ласково посоветовали ей. – Откуда, собственно, вчера и вылезла. – Но я же не специально! – Да – да, тебя заставляли, – покивала Саша. Я дернулась, намериваясь вырваться и высказать все, что думаю об этом спектакле, но не успела. Рука соседской сволочи, переползла на стратегическое место между поясницей и попой и на ухо шепнули: – Детка, играем до конца. А то мало того что затыкать так же стану, так еще и пощупаю для убедительности. И уже в таком «потасканном» виде верну Дану. Тебе оно надо? Одно дело, если тебя кто-то просто чмокнул в губки, а совсем другое то, что сейчас может последовать. Все поняла? – Да, – процедила я, всеми силами стараясь не вспылить. – Вот и умница, – моего виска коснулись легким поцелуем и посоветовали: – А теперь представь, что мы пингвины, Светик. Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем! – Др-р-рянь рыжая, – лучезарно улыбаясь, выдала я. – Да хоть сволочь, – прижимая еще ближе к по-мужски твердому телу, также радостно ответили мне. – Потом сочтемся, малыш. А сейчас выручай. Я скрипнула зубами и гневно уставилась на это… эту… да как же назвать-то?! Блин и почему в наш век одежды унисекс так сложно с определениями. А тут еще и от девушки остались только тонкие черты лица, невысокий рост и длинные волосы. Плюс проколы. В остальном – парень парнем! Даже пахнет не так как девушки. Вот же гадство! – Малышка стесняется публичного проявления чувств, – послышался над головой Сашкин голос. – Да, моя зайка? – Разумеется… козочка, – поджав губы, выдала я. – Она у меня такая шутница, – умильно сообщили мне… показательно так скользнув ладонью чуть ниже. Я нервно сглотнула и попыталась мило улыбнуться. – Конечно… сокровище. – Обожаю, Светика, – заявило рыжее извращение, еще раз коснувшись кожи сухими теплыми губами. – Стеснительная? – озадаченно спросила Милочка. – С каких это пор тебе такое нравится? Помнится, не было никаких возражений, когда мы прямо на набережной… Договорить гламурное кисо не успело. – Мила, а вот теперь мне такое нравится! – с нажимом заявило медноволосое проклятье, отступая за мою спину и притягивая меня теснее… к отсутствию груди. – Да как ты… – голубые очи Милочки наполнились самыми что ни на есть настоящими слезками. Я даже зауважала! – Ты что меня бросаешь? Вернее, ты параллельно еще и с этой шваброй мутишь? – Ну… почти, – созналась Александра и, чмокнув меня в щеку, оттолкнула обратно к Дану со словами. – Данил, брат, отгони мою девочку к ней домой, ладно? – Как скажешь, – спокойно кивнул брюнет, ловя меня в объятия. – А ты Милочка, пойдешь со мной, – это уже Саша, обращаясь к Миле. – Пойдем и поговорим о том, как нехорошо называть моих малышек швабрами. Я на такое и обидеться могу, знаешь ли… – Сашенька… – пискнула брондинка отступая. – Пойдем, пойдем… – ворковало рыжее извращение, утаскивая свой бывший гламур-классик. Но напоследок повернулось ко мне и, послав воздушный поцелуй, попрощалось: – Светик, зайка, мы еще обязательно увидимся! – Да не дай бог! – искренно ответила я, все еще отходя после случившегося. – Ну… не скажи, – и таким томным, неприличным тоном. – Жди меня ближе к ночи. Я едва не выругалась. Грубо. Матом. Парочка ненормальных извращенцев скрылась за углом, и я прямо посмотрела на Данила, который в данный момент вызывал у меня только чувство неистовой злобы. Я была обманута в ожиданиях и унижена. Да меня никто так не оскорблял, как эта медная тварь! Но Дан попустительствовал!!! Я всеми силами старалась держать лицо. Полезла в сумку и, не глядя, выудила из кошелька купюру, которую выпустила из пальцев, и она спланировала на мостовую у наших ног. После этого, любезно улыбаясь, сообщила: – За угощение спасибо, но «девочка, отгонит себя домой самостоятельно». Развернувшись, я неторопливо двинулась к выходу из Арт – плея. Теперь главное, чтобы шпилька не соскользнула с какого-нибудь округлого камня. Последнее, что сейчас нужно – это так же гордо, как и шла, растянуться на земле! – Светлана, подожди! Остановилась и вскинула руку. Не оборачиваясь, сказала: – Данил, боюсь, если сейчас ты станешь настаивать на продолжении этого… диалога, то я все же проверю утверждения Ленки и одного панка Вовика. Отхожу тебя сумкой и посмотрю на результат. Боюсь, что синяки на твоем мужественном лике станут смотреться слишком…. креативно. Я крутанула на указательном пальце ремешок сумочки и закончила свой пламенный монолог: – Видишь ли, Данил… любой человек имеет чувство собственного достоинства. У кого-то оно в зачаточном состоянии, да и эмбриончик видать мутировавший. А вот у некоторых это свойство развивается нормально. И когда по нему так грубо топчутся, как сейчас ты и эта рыжая… дрянюшка, то становится очень нехорошо. Обуревают самые темные желания, знаешь ли… |