Онлайн книга «Я спас СССР! Том I»
— Анекдот ребятам рассказал — Лева моментально переключился — Еврейский. Как раз про 37-й год. — Ой, а нам можно? — Вика уселась на стул, схватила меня за руку — «Рабинович, скажите, а вам помогало то, что вы «Рабинович»?» — Конечно, в 1937 году. В шесть утра звонок в дверь. На пороге двое в штатском. Шнеерсон?! Мы за вами! Собирайтесь… А я не Шнеерсон!» Девушки смеются, мы тоже присоединяемся. Конец вечера проходит очень мило, по-домашнему. Мы еще едим, еще танцуем, болтаем. Потом ребята начинают собираться. Уже поздно, до закрытия метро остается час. — Идите без меня — Вика спокойно смотрит на ребят — Я помогу Леше убраться. В глазах парней понимание, у девушек — легкая зависть на лице. Вика начинает мыть посуду, я встаю сзади. Меня всего колотит от запаха ее духов, от мягких окружностей под легким голубым платьем. Расстёгиваю молнию на спине, целую девушку в шею. Она глубоко вздыхает, руки с бокалами опускаются. Я чувствую, как она сама подвигается ко мне, и стягиваю платье вниз. Туда же отправляются и белые хлопчатобумажные трусики. Одна моя рука начинает ласкать под бюстгальтером грудь девушки, другая пытается расстегнуть ремень на брюках. Наконец, это удается, и тут раздается грохот. Вика уронила бокал, и тот раскололся. — Ой! — девушка пытается вырваться, но я ей шепчу. — К счастью! Наклоняю ее и резким движением вхожу. Двигаюсь быстро, слушая громкие Викины вскрики. Долго оргазма ждать не пришлось — мы были слишком возбуждены. 25 мая 1964 года, понедельник. Москва, Таганка. Встали мы по привычке рано. В шесть утра. Пока я делал зарядку и отжимался, Вика сообразила завтрак. Из остатков вчерашнего пиршества. Мы сели за стол, начали, обжигаясь пить чай и есть. — Леша, мне поговорить с тобой надо. Началось! Неужели опять про моих бывших? — У меня скоро «опасные» дни… И вот я подумала… Фуу. Я перевел дух, прожевывая бутерброд. Контрацепцию и правда, надо обсудить. — Я могу выписать у знакомой таблетки — Вика покраснела, отставила чашку в сторону — Они не позволят забеременеть. — Не надо. Это лишнее. Противозачаточные таблетки в 60-х годах еще очень несовершенные. Много побочек, включая быстрое образование тромбов. Нам это нужно? Однозначно нет! — Я куплю презервативы. Ты согласна? Дождавшись кивка, продолжаю — Переехать сюда не приглашаю — сам на «птичьих правах», поэтому… — А я и не прошу — заторопилась Вика — Меня все устраивает, ты главное пиши! — А ты главное к экзаменам готовься! На этой позитивной ноте, мы закончили завтрак, быстро, в четыре руки моем посуду и едем на учебу. Вика готовится к экзаменам. В главное здание МГУ. Я — на Моховую. И сразу на входе меня перехватывает молодой прыщавый студент. Кажется с первого курса. Волосы растрепаны, очки запотели от волнения. — Я Володя Сидоренко — парень буквально пожирает меня глазами — Хочу вступить в Метеориты. У меня и стихи есть. Володя помертвел лицом, готовясь прочитать свои вирши. — Стоп, стоп, стоп — прервал я порыв студента — Просто так вступить в Метеориты нельзя. Надо пройти курс молодого бойца. — Что за курс? — впадает в ступор поэт. — В нашем объединении есть несколько комиссаров-комет — начинаю я сходу придумывать иерархию — Они дают задания ученикам-болидам. Если те проходят испытания, то становятся метеоритами. Совершенствуешь свой стиль, помогаешь объединению? Вот уже ты спутник. Допускаешься к экзаменам. Сдаешь их и становишься кометой. — И тут тоже экзамены?? — парень разочарован. — А где их нет — я развожу руками. — Ладно, я согласен — тяжело вздыхает студент — Что надо делать? — Идти за мной. Твои испытания уже начались. Мы поднимаемся на этаж декана. Заславский уже у себя и меня быстро пропускают к нему. Сидоренко остается ждать в приемной. — Русин, с каких пор я стал твоим секретарем? Декан встречает меня недовольной миной. — А что случилось? — На меня вышли бывшие ученики из нескольких газет. Хотят твои стихи опубликовать. Мне звонили Пахмутова и Фрадкин. Оба хотят из Мгновений сделать песню. — Вы смотрели Огонек? — Его вся страна смотрела — декан мне перебрасывает целый лист заполненный телефонами и фамилиями. Рядом ложится папка с Городом. — Роман отличный, оторваться не мог — Заславский лишь качает головой в удивлении — Если понадобятся мои рекомендации… Кстати, очень советую не тянуть со сборником стихов. Они у тебя замечательные, хотя в очень разном стиле. И это странно. Мы молчим. Мне оправдываться не с руки, тем более индульгенцию на творческом вечере я себе выписал, декан же просто размышляет. Его рука опять рисует чертиков на бумаге. — Стихи советую издать в Молодой Гвардии. У меня там есть старый товарищ — он быстро протащит через редактуру и поставит в темплан. Может даже выйдет быстрее Города. Его телефон в списке — Заславский кивает на лист, что я держу в руках. — Большое спасибо, Ян Николаевич! — я прижимаю руку к сердцу — С меня причитается! — Экзамены не завали, причитальщик! — смеется декан — Отмазывать не буду. * * * Весь оставшийся день проходит в какой-то нервной суете. Я напоминаю себе жонглера, который подбросил десяток тарелок вверх и должен их поймать. Сидоренко уезжает к Асе в Алтуфьево с романом, а я связываюсь с людьми по списку декана, обсуждаю условия. Потом бегу к верной «Башкирии» печатать стихи и пьесы про Ленина. Вместе с папкой Города, Заславский выдал мне еще три пачки дефицитной бумаги. Надо торопиться. Время тикает — заговор зреет. Каждый день СЛОВО будит меня и я просыпаюсь с осознанием того, что последний вагон уезжает с перрона. Прыжок, хватаюсь за поручень… В библиотеке меня разыскивает Оля. Староста сама замотана делами, поэтому мы быстро согласовываем список выступлений на факультетах. К математикам и биологам присоединяются историки и химики. — Русин, я денег брать не буду! — резко говорит мне Быкова. — А что, предлагают? — удивляюсь я. — Наши нет. Но приходили знакомые комсорги из МИСИ и из 1-го Меда. — Они-то откуда знают?? — А кто в Огоньке выступал? — вопросом на вопрос отвечает староста. Крыть нечем. — И сколько предлагают? — я тут же поднимаю руки в защитном жесте — Просто для информации! — По двести пятьдесят. Пятьсот рублей. Сумасшедшие деньги! — Оля раскраснелась от гнева и чудо как хороша. |