Книга Гладиатрикс, страница 12 – Рассел Уитфилд

Она выбралась из бассейна и села на бортик, болтая ногами в воде.

— Промокни мне спину и намажь миррой порезы от кнута, — сказала она.

Приказ получился довольно резким. На самом деле Лисандра уже спрашивала себя, а верный ли шаг она сделала, заступившись за Варию. Ясно же, что этот милосердный поступок навряд ли останется без последствий.

«Вот до чего я докатилась. Произвожу впечатление на детей и даю укорот прачкам. Весьма достойное занятие для призванной жрицы!»

Вария осушила ей спину и принялась бережно втирать целебную мазь. Лисандра глубоко выдохнула через нос, чувствуя, как рубцы перестают свербеть и щипать.

— Довольно ли? — спросила Вария.

Лисандра повела плечами. Боли не было, лишь легкое натяжение кожи.

— Да, — сказала она. — Довольно.

— Я тебе чистую рубашку принесу. — Вария явно радовалась тому, что спартанка была ею довольна.

Она убежала со всех ног, не дожидаясь дальнейших распоряжений, и скоро вернулась, держа в руках алый хитон.

— Вот, держи!

Девочка протянула хитон Лисандре.

Та некоторое время держала его в руках, прежде чем надеть. Выбор Варии содержал в себе некую иронию, едва не заставившую Лисандру грустно улыбнуться. Со времени кораблекрушения она ни разу еще не возлагала на себя алый цвет Спарты… И вот те на! Впору было задуматься, достойна ли она была снова носить его. Как бы то ни было, она сочла недостойным гонять Варию за другим хитоном.

— Чем бы ты теперь хотела заняться? — спросила маленькая рабыня.

Лисандра ответила не сразу. Проще говоря, она несколько растерялась. Что в жреческой школе, что в легионе, что здесь — распорядок ее жизни определялся каждодневной работой.

Она была слишком непривычна к свободному времени, поэтому пожала плечами и ответила:

— Даже не знаю. Может, посмотрим, как занимаются старшие ученицы?

Все равно ей ничего другого на ум не приходило.

Варии, кажется, понравилось это предложение. Впрочем, она смотрела на Лисандру с таким обожанием, что не приходилось сомневаться — захоти та, к примеру, посидеть в выгребной яме, девочка и туда последовала бы за ней с не меньшим энтузиазмом.

«Вот она, слабинка в римском характере — эта их тяга к товариществу».

Сама Лисандра от подобного недостатка была, разумеется, вполне свободна. Она не нуждалась в обществе девочки, наоборот, предоставляла ей свое как милость. В этом смысле Варии требовалась помощь, как и во время стычки с Гретой. Лисандре не был нужен никто.

Вдвоем они вышли на край учебной площадки, и Лисандра тотчас убедилась в правильности своих предположений. Перед больничным бараком, где хозяйствовал Квинт, уже торчала внушительная очередь. Пострадавшие девушки жизнерадостно перешучивались, радуясь свободному времени.

«К вечеру небось еще и напьются», — брезгливо подумала Лисандра.

На самой учебной площадке, против обыкновенного, почти никого не было. Весть о неожиданном празднике успела распространиться. Тит, похоже, решил дать передышку всему луду, а не одним только новичкам. Лисандра подумала и решила, что Центурион поступил правильно. Когда одним даются поблажки, а другим нет, это приводит к ревности и раздорам.

Лисандра заметила, что на площадке остались всего две женщины, и повернулась к Варии.

— Беленькую я знаю, — кивнула она в сторону золотоволосой Эйрианвен. — А кто вторая?

— Это Сорина из Дакии, — ответила девочка. — Она — Гладиатрикс Прима, первейшая воительница! А Эйрианвен — Гладиатрикс Секунда!

Лисандра невольно присмотрелась к тому, как, развевая каштановую гриву, двигалась дакийка Сорина, и зрелище произвело на нее впечатление. Тысячу лет назад, во времена царя Тесея, в Дакии правили женщины. Именно их, а также их родственниц из Фемискирии Гомер в своей «Илиаде» называл амазонками. Лисандре было известно, что со времен завоевания Трои порядки в Дакии не сильно переменились. Что поделать, так уж устроены варвары. Им плевать на цивилизацию и прогресс, им всего дороже тот беспорядок, который они называют обычаем.

Но, во имя богов, эта женщина умела сражаться!

— Настоящая амазонка, — вырвалось у Лисандры.

— Вот именно, — тотчас подтвердила Вария. — У себя дома Сорина была предводительницей могущественного народа. Она любит рассказывать о своем прошлом. Эта женщина была великим вождем. Римляне победили ее в бою, и она люто их ненавидит, называет города нарывами на теле Матери-Земли.

Лисандра кивнула, не очень прислушиваясь. Сорина с Эйрианвен словно бы вели танец, полный страсти и ярости. Взгляд спартанки не успевал уследить за деревянными мечами. Две женщины атаковали и контратаковали. Бешеная сила, помноженная на утонченное искусство и сдобренная звериной грацией…

Лисандра так засмотрелась на поединщиц, что не заметила, как к ней подошел Катувольк.

Красавец галл увязал рыжеватые волосы в хвост на затылке и был облачен лишь в набедренную повязку, позволявшую как следует оценить мускулистое тело. В руках у него был бурдючок с вином, который он тут же протянул Лисандре, а сам уселся на землю.

— А ты в дерьме по уши, — сообщил он ей, когда она вытащила затычку и сделала глоток.

— Это почему? — спросила Лисандра.

— А потому, что выручила свою маленькую подружку. — Катувольк указал на Варию. — Грета нажаловалась на тебя Нестасену, и он задумал образцово-показательно с тобой посчитаться.

Лисандра пожала плечами. Нубиец находил извращенное удовольствие в том, чтобы причинять боль.

— Хоть какое-то разнообразие, — отмахнулась она.

Катувольк хмыкнул и потянулся за бурдючком.

— Ты, Лиса, похоже, не очень-то боишься его?

Лисандра слегка напряглась, услышав свое имя в этакой приятельской, уменьшительной форме.

— Спартанцы ничего не боятся, — сказала она.

— У тебя свитка с подобными изречениями случаем нету? — спросил молодой галл. — Ты, по-моему, имеешь готовые ответы на все вопросы. Беда лишь в том, что они — не твои. Ты свое собственное мнение вообще когда-нибудь высказываешь?

Лисандра наградила его высокомерным взглядом.

— Я говорю, когда это необходимо. Спартанцы не занимаются болтовней ради болтовни. Мы слишком хорошо знаем цену слов. Я слышала, что у других народов это даже вошло в поговорку.

Катувольк жестом предложил ей пояснить.

— Лаконичность, — сказала она. — Это от слова «Лакедемон». Так называется область Эллады, где расположена Спарта.

— А ты, похоже, гордая.

— Еще бы мне не гордиться! — Лисандра предпочла пропустить ироничный тон Катуволька мимо ушей. — Все прочие люди бессильны понять, что это значит — быть спартанцем!