Книга Серебряная кровь, страница 111 – Рейчел Хартман

Драконы Старого Арда с их новой логикой, похоже, думали именно так. У меня возникло ощущение, что передо мной лежат все нужные кусочки, но я не могу правильно их сложить.

– Андерс тоже узрел свет Небес, – вставил Киггз. – Фине нужно услышать его историю.

Маурицио поднялся во весь свой высоченный рост и вышел из палатки. Вскоре он вернулся, ведя за собой молоденького дракомахиста с копной похожих на солому волос. Мальчика явно оторвали от завтрака – на его верхней губе виднелась пенка от козлиного молока. Он вытер ее рукавом.

– Сквайр Андерс, – строго проговорил сэр Катберт, нахмурившись. – Это Серафина. Она хочет, чтобы ты рассказал ей о своей встрече с королевой.

– Я доставлял ваше послание, как вы и приказали, – начал юный Андерс, вытянувшись в струнку. – Я проследил, чтобы королева его дочитала и все такое. Она бросила его в огонь и сказала, что принцу Люсиану ни при каких обстоятельствах нельзя заходить в город и чтобы он хоть раз в жизни подчинился своей королеве, злодей этакий. – Сквайр побледнел и учтиво склонил голову перед принцем. – Прошу простить, Ваше Высочество.

Киггз рассеянно кивнул и жестом попросил его продолжать.

– Что произошло, когда ты уходил? – подсказал ему сэр Катберт.

Лицо Андерса расслабилось, а в глазах появилось отсутствующее выражение.

– Ах, именно тогда я и увидел живую святую. Вот прямо когда уходил. Она знала меня по имени, дотронулась до моего подбородка и сказала: «Теперь ты один из тех, кто получил благословение. Иди к своим товарищам и расскажи им». А потом она… она…

– Рассказывай до конца, – настоял сэр Катберт.

Андерс постучал по земле мысом сапога.

– Никто мне не верит. Если вы привели меня сюда, чтобы эта девушка надо мной посмеялась, я не…

– Нет-нет, – мягко произнес сэр Маурицио, похлопав оруженосца по плечу. – Она воспитанная. Она подождет, пока ты уйдешь.

– В общем, – произнес Андерс, нерешительно поглядывая на меня, – потом я узрел Небесный свет. Клянусь именем святой Пру, он окружал ее, светился, словно фонарь на празднике зимнего солнцестояния, или как луна, или… как сердце целого мира.

Я не рассмеялась. Меня охватила ужасная грусть, и я даже не могла сказать почему. Может быть, потому, что Джаннула ловила в свои сети доверчивых людей, а может, потому, что даже доверчивые люди могли видеть этот свет, а я не могла.

– Спасибо, Андерс, это все, – проговорил сэр Маурицио и отпустил юношу. Кусок брезента, служащий дверью, качнулся за его спиной, и Маурицио снова опустился на пол.

Киггз поймал мой взгляд. В его глазах читалась тихая ярость.

– Как люди могут вестись на такую уловку? – Он больше ничего не сказал, но я чувствовала, что за этим вопросом скрывается еще один: «Думаешь, Глиссельду тоже одурачили?»

– Я предупреждала об этом королеву, – заговорила я, надеясь обнадежить принца. – Это огонь сознания итьясаари – та субстанция, из которой они сплетают ловушку святого Абастера. – Я махнула рукой вокруг головы, будто надо мной тоже светился этот невидимый ореол. – Джаннула может делать огонь своего сознания видимым для людей. Именно так ей и удалось повлиять на Джозефа, хотя он ненавидит и боится полудраконов.

Киггз ударил себя по бедру.

– Я знал, что это какой-то фокус! Она такая же святая, как и ты.

Его слова больно ударили по мне, ведь он был прав в таком смысле, о котором даже не догадывался. Но я не могла рассказать ему о теории Ормы, о писании святой Йиртрудис или о Великой Ошибке. Только не сейчас, не перед всеми. Я не знала, как на это отреагируют рыцари.

Да и, если честно, я понятия не имела, как отреагирует Киггз. Я не сомневалась, что его это заинтересует, но, с другой стороны, он был религиознее меня. Не расстроит ли его такая новость?

Киггз, внимательно изучающий выражение моего лица, мягко произнес:

– Ты о чем-то хотела рассказать Сельде. О чем же?

Я сделала глубокий вдох и выпалила:

– В лаборатории № 4 я узнала кое-что о Джаннуле. Ее дядя, генерал Палонн… вам известно это имя?

Сэр Катберт серьезно кивнул.

– Это самый воинственный генерал Старого Арда. Скорее всего, станет следующим ардмагаром, если – или когда – они прикончат нынешнего.

Я сморщилась.

– Палонн отдал Джаннулу Цензорам, когда она была еще совсем ребенком, и они ставили на ней эксперименты. – По палатке пронеслась череда прерывистых вздохов. Я продолжила: – Генералы Старого Арда узнали, что она талантливый стратег. Они дали ей прозвище генерал Лэди.

– Тот самый мясник Гоманд-Айнн?

– И Сельда сейчас рядом с ней! – взревел Киггз. Казалось, он готов вскочить на ноги и побежать в одиночку штурмовать ворота Лавондавиля.

Сэр Маурицио покачал головой, облекая в слова аргумент, который пришел ему в голову.

– Если Джаннула служит врагу и она такой прекрасный стратег, зачем ей подстрекать самсамийцев кусать за мягкое место своих же хозяев?

– Я не знаю, – ответила я. – Старый Ард считает, что она действует в их интересах, но тем не менее собирается убить ее, когда она перестанет приносить пользу. Я думаю, она достаточно проницательна, чтобы это понимать. Возможно, она принимает контрмеры, чтобы спастись? – Все равно что-то здесь не складывалось. – Нам нужно выяснить ее истинную цель и узнать, насколько сильно она влияет на королеву Глиссельду.

– Если королева не пускает в город собственного жениха, я предполагаю, что влияние Джаннулы гораздо сильнее, чем должно быть, – мрачно произнес сэр Катберт. – Мы не можем позволить Джаннуле вести войну от лица Горедда, что бы она там ни задумала.

Мы все с этим согласились, но так и не смогли решить, как лучше действовать. Рыцари нерешительно предложили напасть на город и схватить Джаннулу, но глупо было вступать в сражение с городским гарнизоном накануне настоящей войны. Всем нашим войскам нужно было поберечь ресурсы для будущих сражений, а не наносить ранения друг другу.

– Никаких военных действий, – отрезала я. Заговорив снова, я взглянула на Киггза, в надежде, что хотя бы он меня поймет. – Я чувствую некоторую ответственность за Джаннулу. Если есть способ ее спасти, я должна попытаться.

Киггз смотрел на меня с нежностью и добротой. Я не выдержала его взгляда и уставилась на свои руки.

– Тебя мучает чувство вины. – Его голос приносил утешение, будто поглаживая меня по голове. – Мы с ним старые друзья. Оно словно укус овода, который саднит всю ночь. Оно словно банкет, который никогда не закончится. Именно его испытываешь, когда мчишься домой к невесте, желая высказать ей все, что накопилось у тебя в сердце, а она даже не хочет тебя видеть.

Я была слегка удивлена, что он говорит так прямо в присутствии рыцарей, но, судя по их виду, они из его речи ничего не поняли. Он оперся локтями о колени, наклонился вперед и спросил: