Онлайн книга «Система»
|
– Здравствуйте, – сказала она мне. – Здравствуйте, – ответила я. Женщина села в кресло, закинула ногу на ногу и посмотрела на меня вопросительно. Я молча смотрела на нее в ответ. Тогда она начала первой: – Вы просили о помощи и хотели поговорить с живым собеседником. Я здесь для этого. Задавайте вопросы. – Где я? – Вы находитесь в Научно-исследовательском институте проблем иннервации живых организмов и Системного соответствия. – Что? Она повторила свои слова еще раз – совершенно спокойно. – Почему у меня нет рейтинга? Почему на мне такие странные биочасы? – Задавайте по одному вопросу, пожалуйста. – Какой у меня сейчас рейтинг? – Никакого. – Как это понимать? – Именно так, как я сказала. – В какой зоне я нахожусь? – Научно-исследовательские институты нашего типа не могут быть отнесены ни к одной из зон по формальному признаку. – Что на мне за биочасы? – Это не биочасы, а биоблок. Устройство для считывания ваших реакций, введения препаратов, забора анализов и минимальной коммутации с внешней средой. – Почему меня не убили? – Не понимаю вопроса. Я рассказала ей, что произошло у меня с Вебером в женском секторе четвертого района зоны Е. Женщина в белом халате пожала плечами. – Этот вопрос вне зоны моей компетенции. – Что вы хотите со мной сделать? – Ничего. – Елки-палки! – взорвалась я. – Да вы можете говорить со мной нормально?! Или вы не человек? – Пожалуйста, успокойтесь и задайте вопрос более корректно. Я попыталась взять себя в руки и спросила ее тоном ниже. – Вы точно человек? – Да. – Как долго я пробуду здесь? – Длительность вашего пребывания в нашем институте пока не определена. – Когда она будет определена? – Как только экспертная группа составит относительно вас итоговое экспертное заключение. – Какое? – Итоговое. Я еле сдержалась, чтобы снова не вспылить. – Что именно вы исследуете во мне? – Порог ваших реакций. Мы ищем критерий нетипичности. – Чего? – Нетипичности. – Поясните, я не понимаю. – Вы и не сможете понять, наш институт занимается передовыми научными исследованиями. Вот стерва. – Поясните так, чтобы я поняла. – Хорошо, – неожиданно согласилась она. – Если совсем примитивно: мы выясняем, являются ли ваши отклонения частью статистической погрешности или это признак фундаментального Системного несоответствия. – У меня что, есть отклонения? Вот тут в первый раз она выдала в себе живого человека, посмотрев на меня удивленно, но тут же справилась с собой. – Да. – Какие? – Их несколько, но главных два: критически понижен инстинкт самосохранения и критически повышена резистентность к базовым системным установкам, в том числе медикаментозным. Я молча пыталась это усвоить. – Думаю, на сегодня достаточно, – она поднялась и собралась выйти. – Подождите! Вы сказали, что ищете ответ на вопрос, что со мной происходит: статистическая погрешность или фундаментальное несоответствие, так? – Да. – Что будет со мной после того, как вы на этот вопрос ответите? – Это будет решать Системная комиссия. – А конкретнее? Что бывает с такими, как я? – Таких, как вы, у нас еще не было. Она ушла, оставив меня в глубокой задумчивости. «Обедать будете?» – вежливо пиликнули биочасы, то есть, пардон, биоблок. Что ж, можно и пообедать. Обед мне привезла на столике полная приятная кудрявая лаборантка. Насколько моя первая посетительница была сделана из льда и стали, настолько же вторая состояла из уюта и улыбок. – Давайте, давайте, присядем в постельке поудобнее, вот так вот, – приговаривала она, помогая мне сесть в кровати и поправляя у меня за спиной подушку. – Раз уж вы пробудете у нас некоторое время, надо устроиться как можно лучше… Любите гусиный паштет? Она мне сразу очень понравилась. К сожалению, ни на один из интересующих меня вопросов Рузанна, так ее звали, не отвечала – прямо извиняясь за то, что говорить со мной о многом не имеет права. В зону ее компетенции входила кормежка и хозяйство. Так что мы обсуждали гусиный паштет, – и он, кстати, того заслуживал. Еда вообще была первоклассной. Не помню, чтобы мы с Тимом ели такое даже в самых дорогих ресторанах. За первую же неделю пребывания в своей странной палате-люкс я прибавила три килограмма – в чем лично смогла убедиться, когда с помощью Рузанны отыскала в сияющей ванной напольные весы. – Ну как хорошо, ну как славно, вот вы и поправляетесь! – Много здесь таких, как я? – попытала я снова счастья, но Рузанна, как обычно, смущенно улыбнулась и покачала головой. – Ларочка, милая, даже и не пытайте меня. У меня инструкция… Заботились они обо мне хорошо, ничего не могу сказать, и очень много обо мне знали. Может быть, они знали обо мне все. Электронная книга на прикроватном столике содержала исключительно мои любимые произведения и несколько новых, которые я давно хотела прочитать. Подборку фильмов на потолке (да, забыла сказать, потолок в моей палате был огромной интерактивной панелью и мог менять угол наклона) составили таким образом, что выбрать фильм, который мог испортить мне настроение, было просто невозможно. Когда мне становилось совсем уж скучно, свет в палате затемнялся, потолок сливался со стенами, и я оказывалась внутри огромного кинозала, который носил меня то по джунглям и прериям, то погружал в морские глубины, то возносил в космос. Когда веки начинали слипаться, свет в палате медленно гас, откуда-то начинал неназойливо нагнетаться озон, и я засыпала. Я отдыхала, чувствовала, что крепну физически, и чем больше крепла, тем больше меня мучил вопрос – а что дальше? Я тщательно исследовала свою камеру-палату и поняла, что изнутри она не открывается. Открывается только дверь в ванную с туалетом. Фальшивое окно, оно же дверь, изнутри было совершенно герметичным, я даже не могла нащупать стык, по которому соединялись створки. Сбежать отсюда было нельзя. Значит, надо как-то договариваться. Но для этого хотелось бы понять, чего же они от меня хотят – а они ведь явно чего-то хотели. Чего-то, совершенно мне не ясного. |