Книга Милая, страница 55 – Рене Карлино

Видео закончилось, как раз когда назойливый звонок городского телефона сорвал меня с места.

– Кафе «У Келли», – отрывисто пробормотала я.

Уилл глубоко вздохнул.

– Малыш! Как дела?

Я колебалась.

– Все хорошо.

Ложь. Ложь. Ложь. Я должна была бы сказать, что спустя всего полторы недели безумно скучаю по нему.

– Вчера вечером я играл на рояле «Wild Horses», но это несравнимо с тем, как играешь ты. Соня пела вместе со мной.

– Последнюю фразу он произнес без всякого энтузиазма.

– Как поживает Соня?

– Она как заноза в заднице.

– О?

– Да, она маленький избалованный ребенок, и я начинаю думать, что вся эта затея была придумана для того, чтобы ублажить ее, а не фирму звукозаписи.

– Ну, кажется, ты ей нравишься, разве нет? – сказала я с притворным восхищением.

Уилл долго молчал.

– Кого это волнует, Миа?

– Ты раздражен?

– Нет. Просто устал. – Он снова глубоко вздохнул. – Мне здесь не нравится, все в этом туре – полное дерьмо. Фирма хочет, чтобы я стал тем, кем не являюсь, и это меня пугает. Я скучаю по тебе, я скучаю по своему другу, а ты ведешь себя так, будто тебе наплевать.

– Это неправда. Я тоже скучаю. Просто я беспокоилась из-за того, что случилось той ночью, перед твоим отъездом.

– Мы оба с ума сошли. Согласна? Это была наша маленькая ошибка, о которой я не жалею. Ты красивая и удивительная, и я за всю свою жизнь не встречал человека, которого так сильно боялся бы потерять, как тебя, и я не хотел бы называть это ошибкой лишь потому, что ты не хочешь того же.

– Ты рассуждаешь нелогично и слегка напыщенно.

– Я? – спросил он совершенно ледяным тоном.

– Я не хочу ссориться с тобой, пока ты далеко. Прошу тебя. Давай поговорим о концертах.

Он начал равнодушным тоном сообщать информацию.

– Мы отработали в Сан-Франциско, а сейчас мы в Лос-Анджелесе, поэтому группа «Second Chance Charlie» может снять видеофильм. Через несколько дней у нас будет шоу здесь, потом в Сан-Диего и снова в Лос-Анджелесе для студийной записи. Я даже не знаю, почему мы здесь, мы могли бы наведаться домой между двумя концертами. Я шучу. Меня тошнит от ударника, а Нейт все время скулит, как щенок. Еда, которой мы питаемся, ужасна, все в этом туре – фальшивка, а Соня – королева фальши, тем не менее все лижут ей задницу. Она хотела, чтобы я вышел на сцену и сыграл на гитаре какую-то дурацкую песню, которую она написала в двенадцать лет, а я отказался, поэтому перед концертом она топала ногами до тех пор, пока Фрэнк не соврал ей, что я не смогу исполнить эту песню. Конечно, я смог бы сыграть эту дерьмовую песню, находясь в коме, я просто не захотел. Вот и все новости, ничего особенного.

– Держись, приятель, скоро ты обзаведешься собственным шоу.

– Мне нужно идти. Передай всем от меня привет. Я позвоню тебе позже.

Мы замолчали. Думаю, мы оба пытались подобрать слова.

– Пока, Уилл. Будь осторожен.

– Пока, ты тоже. Запирай дверь и погладь за меня Джексона. – А потом он повесил трубку.

Прошли еще полторы недели, прежде чем мне удалось перекинуться с ним парой слов. Видимо, он был занят, ужиная с избалованной девчонкой, которая донимала его, поскольку все журналы пестрели сплетнями. Стоя в магазинчике на углу, я пристально рассматривала фотографию, на которой они с Соней выходили из шикарного ресторана в Лос-Анджелесе. Он шел с опущенной головой, и, хотя уже почти стемнело, на нем были надеты солнцезащитные очки. Соня радостно улыбалась в камеры. Подпись под фотографией гласила:

Имя не сообщалось, но, без сомнений, это был Уилл. Я внимательно смотрела на снимок, надеясь, что сейчас его лицо оживет и он поднимет глаза, и тогда я увижу, в каком он бешенстве, оттого что ему приходится повсюду таскаться с избалованной девчонкой. Но этого не случилось, и я была вынуждена жить, не исключая возможности того, что Уилл нравится ей все больше и что он защищает ее от фотографов.

У меня на глаза навернулись слезы. Я обернулась назад, на Бентона, который смотрел на меня с сочувствием. Он подвинул мне через прилавок маленькую бутылочку текилы, а затем кивнул на шоколадные батончики. Я принесла текилу и шоколад домой, где меня ждало голосовое сообщение от Уилла: «Я пытался связаться с тобой. Позвони мне, хорошо, малыш? Я разговаривал с Дженни, она сказала, что у тебя все прекрасно, но я хочу услышать твой голос».

Я никак не отреагировала на это. Выпив текилу и съев шоколад, я пошла спать.

На следующий день в кафе я рассказала Дженни о фотографии в журнале, и она посоветовала забыть об этом, но я не забыла… и не перезвонила ему.

Через пару дней, когда я возвращалась домой из банка, я вдруг увидела знакомое лицо. Остановившись как вкопанная, я обернулась и присмотрелась к этому человеку, и он сделал то же самое. Это был повзрослевший Джейсон Беннетт, единственный ребенок в Ист-Виллидже, с которым я тусовалась летом, когда приезжала к отцу. Он жил на другой стороне улицы, напротив нашего кафе, пока ему не исполнилось двенадцать лет и вся его семья не переехала в Южную Африку. Я была убита горем, когда они уехали. Пару лет мы переписывались, но со временем потеряли связь.

– Миа Келли?

– Джейсон? Бог ты мой, никогда не думала встретить тебя снова.

Протянув руку, я обняла его, а потом, отстранившись, внимательно посмотрела ему в лицо. Я взяла его за подбородок. Ты красавец.

Джейсон был невысокого роста, кожа да кости, русоволосый. Точеный подбородок. Не из тех, чья внешность бросается в глаза, но намного симпатичнее, чем в детстве.

– Ты великолепна, но ты всегда была такой.

– Спасибо. Так приятно снова увидеть тебя. Как поживаешь и что здесь делаешь?

– У меня все замечательно. Я хотел привести сюда свою невесту, чтобы показать ей, где я вырос. – Не успел он это сказать, как из магазина на углу вышла изумительной красоты азиатка и встала рядом с ним.

– Лаура, это Миа, я рассказывал тебе о ней. Миа, это Лаура.

– Привет, приятно познакомиться. – Она протянула мне руку, и я с улыбкой пожала ее. Я обратила внимание на ее сильный английский акцент. У Джейсона тоже был акцент, но не такой заметный.

– Я тоже рада знакомству. Ребята, вы заходили в наше кафе?

– Мы как раз направлялись туда. Как отец?

Мне показалось, что мне в сердце медленно вонзили нож.

– Он умер в прошлом году. – Я постаралась сказать это как можно хладнокровнее, но в последний момент мой голос дрогнул.