Книга Король решает не всё, страница 65 – Остин Марс

В первую секунду её приморозила к полу пронзительная мысль о том, что её кобура с револьвером в спальне и путь до неё может оказаться длиннее жизни. Потом из-за спины мужика выглянул Двейн и поклонился:

— Госпожа.

— Привет, Двейн, — мигом расслабилась Вера, перевела вопросительный взгляд на угрюмую физиономию мужика и он тихим глухим голосом представился:

— Булат, — посверлил Веру тяжелым взглядом и добавил: — Повар.

Вера еле сдержала глупое хихиканье, бросила короткий взгляд на Двейна, который прикладывал неимоверные усилия, но сохранял постную физиономию, хоть губы иногда и сжимались чуть сильнее, задавливая улыбку.

— Вы пришли меня бить? — невинно похлопала ресничками Вероника, заглядывая в глаза повара, он медленно двинул массивной челюстью и пророкотал:

— Нет. Меня прислали на… — он медленно вдохнул, опуская тяжелые веки, как будто следующие слова требовали невероятных сил, — повышение квалификации. — Вера округлила глаза, посмотрела на довольную и слегка злорадную ухмылку Двейна, потом опять на Булата, с моральным скрипом склонившего голову в поклоне: — Если госпожа снизойдет.

«Интересно, господин министр решил сделать так, чтобы меня ненавидел весь его отдел? Зачем?»

Она тепло улыбнулась и иронично развела руками:

— Госпожа счастлива, что к ней вообще пришли. Вы кушать хотите?

— Мне нужно идти, — качнул головой Двейн, — я зайду через два часа.

— Пока, — Вера помахала ему рукой и перевела взгляд на мрачного и покорного судьбе повара: — Зовите меня Вера и на «ты», ладно?

— Как хочешь, — поморщился Булат, — и ты тогда зови меня на «ты», я не из благородных.

— Отлично, — улыбнулась Вера, нервно потирая руки, — так ты голодный?

Он нахмурил тяжелые брови, глядя куда-то в пол, тяжко вздохнул и пробурчал:

— Меня прислали учиться готовить борщ.

— Чтобы любить готовить, надо любить есть, — наставительно сказала Вера, — можешь считать это первым уроком. Присаживайся. — Она убрала со стола полотенце и кивнула повару на табуретку, он выбрал ту же, что нравилась министру Шену, сел и понуро согнулся, как будто ждет казни. Вера забегала от холодильника до стола, заставив его тарелками, вручила Булату вилку и бухнулась рядом, с удовольствием вонзая свою в отбивную, — приятного аппетита!

— Спасибо, тебе тоже, — как будто через силу ответил повар, наколол отбивную, посмотрел на неё, вздохнул и откусил. И замер, точно как министр Шен в тот день, когда впервые попробовал её стряпню. Вероника хитренько улыбалась, покусывая зубчики вилки, он заметил и чуть улыбнулся на одну сторону, прожевал, отложил вилку и обреченно поднял огромные ладони, признавая поражение. Вера захихикала, повар укоризненно посмотрел на неё, чуть улыбнулся и откинулся на стену, непонимающе глядя не Веру: — Как?

— Просто и с удовольствием, — кивнула она, — у тебя получится. Кушай.

Он беззвучно хохотнул, покачав круглыми плечами, опять взял вилку и вонзил её в отбивную куда увереннее, с толикой злости, но легким налетом веселья. Вера кушала и молча улыбалась, а когда он доел, предложила:

— Ещё? У меня много.

— Давай, — с досадой махнул рукой он, Вера принесла добавку и опять взяла вилку, Булат откусил отбивной и тихо вздохнул:

— Я ж даже не повар вообще… — посмотрел из-под бровей на Веронику и угрюмо сказал: — Я боевик, просто старый и поломанный. Сначала город патрулировал, потом границы охранял, потом в спецотрядах по миру помотался. А потом три сквозных пулевых и никому уже нахрен не нужен, сиди дома на пособии, жиром заплывай.

— Не сиделось? — понимающе улыбнулась Вера, он глубоко вздохнул, огромная масса плеч и груди приподнялась и опала, как будто мужик просел от тяжести жизни, голос был грустный и виноватый:

— Да скучно как-то. После такой жизни, какая была в спецуре, просто сидеть на жо… э, смотреть в окно как-то уныло. Я подал прошение устроить хоть кем, хоть нужники чистить, а Шен узнал и позвал поваром. А я ж, кроме кипятка, ничего готовить не умею. А он сказал, научишься. — Булат опять вздохнул, — ну я научился, конечно… — посмотрел на свою тарелку, с досадой сжал губы, поднял на Веру тяжелый взгляд прищуренных глаз и обреченным злым шепотом выдохнул: — Была б ты мужиком, я б тебе в бубен настучал.

Вера прикусила губу и виновато улыбнулась:

— Я почему-то слишком часто слышу эту фразу.

Булат прыснул и заржал, качая головой и утыкаясь лицом в ладони, выпрямился и взял вилку:

— Давай доедай, если Двейн придет, а борщ не доварится, буду я ходить необразованный.

* * *

Спустя полтора часа Вера выслушала десяток веселых историй из боевого прошлого повара, рассказала рецепт отбивных и картошки, раз двадцать восхитилась тем, как здорово Булат орудует своим огромным тесаком и даже выучила два смертельных удара этим самым тесаком. Повар наставлял её в умении протыкать человеку жизненно важные органы, учил правильно уклоняться от брызгающей крови и хранить боевое оружие в чистоте и готовности. Боевые приемы у Веры получалось далеко не с первого раза, к тому же, от тяжести тесака её заносило на замахе, от хохота Булата дребезжала на полках посуда, Вера улыбалась и чувствовала себя наконец-то отдохнувшей и спокойной.

— О, кипит, — она провернула в ладони тесак, отдавая его хозяину рукоятью вперед, метнулась к кастрюле и приготовилась к нестареющей шутке, — а теперь самое главное. — Булат взял свой листик, на котором всё записывал, прицелился в него карандашом и с ожиданием смотрел, как Вера высыпает в кастрюлю капусту. Она сделала значительное лицо и весомо прошептала: — Это секретный ингредиент. Борщу надо спеть.

— Чего? — пораженно опустил руки Булат, Вера подняла указательный палец и заявила:

— Да, спеть. Внимай и подпевай. — Запрокинула голову и завыла в потолок: — А я радостный дебил, подарили дрель, я весь день сверлил! Теперь стены в дырках, везде сквозняк, сосед в дырку сказал мне, что я дурак!

Булат пучил глаза и открывал рот все шире, при этом пытаясь ржать, получались какие-то странные хрюкающие звуки. Вера сделала суровую учительскую физиономию и подняла крышку, заглянула:

— Не кипит. Продолжаем. — Прочистила горло и запела опять: — А я радостный дебил, в хате лазил шмель, я его словил! Рука не пролазит теперь в рукав, я в свитере мылся и ночью спал! — Опять сделала приличное лицо и заглянула в кастрюлю: — Да что ж такое? Ладно, можно ещё один раз, — она весомо погрозила пальцем, — но не больше трёх.

— Я записал, — кивнул Булат, — давай, жги, я готов.

— А я радостный дебил, дедово ружьё дробью зарядил! Мы поехали с другом стрелять свиней, а кабан не пробился и дал чертей! О всё, кипит, — она выключила и накрыла кастрюлю, с чувством выполненного долга вытерла руки и подчеркнуто серьёзно посмотрела на ученика: — На самом деле, можно и другую песню, это не критично. Главное — настрой.