Книга Золотая тигрица, страница 45 – Лариса Петровичева

— Значит, ты сын Жирного Юргена… — промолвила я. Дамьен покосился на меня и кивнул.

— Да, — прошелестел ответ. — Я живу… жил в Сосновой Хмари с рождения.

— А твой сгоревший дом… это тот, где ты меня лечил?

— Весь поселок выгорел, — хмуро откликнулся Дамьен. — Торфяные пожары. Я тогда в первый раз к Юргену пришел, он мне не обрадовался, но все здесь заново отстроил.

Не чувствуя ног, я прошла к креслу, села и почувствовала, что меня знобит.

— Дамьен, но как же так? — жалобно спросила я. — Почему они… Юрген, священник, люди в поселке… Почему они считают тебя безумным?

— Ты знаешь меня, Вера. Похож я на безумного?

— Нет… — прошептала я. Дамьен обошел кресло и вдруг опустился на ковер и уткнулся лбом в мои колени. Я протянула было руку, чтоб дотронуться до его растрепанных волос, но она нерешительно замерла на полпути.

— Как же так? — растерянно выдохнула я и все-таки опустила руку на затылок Дамьена. Человек на ковре был моим единственным другом, моим любимым — и в то же время душевнобольным сыном Жирного Юргена и тем, для кого Эвгар изготовил самый сильный артефакт Смерти за всю историю.

Дамьен молчал. Его плечи мелко вздрагивали, словно он беззвучно плакал. Казалось, у меня сейчас сердце остановится от жалости.

— Расскажи мне, как все было, — промолвила я и, поднявшись с кресла, взяла Дамьена за плечо, вынуждая тоже встать на ноги. — Дамьен, Господа ради, расскажи, как все было.

Несколько минут он молчал, собираясь с силами и не глядя в мою сторону. С улицы доносилось пение и веселая гитарная мелодия — обитатели Сосновой Хмари радовались появлению гостей на летуне. Медленно гас огонь в камине.

— Я раньше действительно был очень плох, — наконец, сказал Дамьен. Осторожно отстранив меня, он прошел к шкафу, вынул бутылку вина и два бокала. — Мама умерла, Жирный Юрген отправил меня сюда… У меня почти всегда болела голова, вот здесь и здесь. Так болела, что я даже думать не мог.

Дамьен дотронулся до левого виска и затылка, а затем стукнул по комочку артефакта на горлышке бутылки, и пробка с тихим свистом выскользнула наружу. Наполнив бокалы, Дамьен передал один мне — красное сухое, сорт «Бернаделла», судя по насыщенному аромату. Вряд ли по карману простому переплетчику. А вот сыну Жирного Юргена — вполне.

Кондитерский король вышвырнул сына из жизни, но не лишил содержания.

— А потом?

— Потом… — Дамьен задумчиво пригубил вина и ответил: — Я однажды гулял в лесу и встретил людей. Я их раньше не видел, но было понятно, что они богатые и знатные. Один был молод, второй уже старик, и старик посмотрел на меня и сказал: «Вот, друг мой, вполне подходящий экземпляр для нашей общей цели».

Вино вдруг утратило вкус и аромат. Словно воочию я увидела старика в длинном черном пальто, с тростью в руке — Дамьен не описывал, но я была уверена, что тогда, в лесу, он встретил Альфреда.

— Что же было дальше?

— Дальше они забрали меня в замок, — просто ответил Дамьен. — И что-то со мной сделали. Я помню только, что страшно болела голова, а потом перестала. И я вернулся домой… — он сделал паузу и добавил: — Потом все изменилось. С меня словно сняли какую-то паутину. Я очень быстро стал таким, как сейчас. В Сосновой Хмари был хороший переплетчик, господин Атуш, я пошел к нему в ученики. Вера! — вдруг воскликнул Дамьен, и его лицо исказила болезненная гримаса. — Ты же видишь, что я нормальный человек, как все. А раньше ложку не мог донести до рта. И говорил два слова.

Я вдруг поняла, что по моему лицу катятся слезы. Неужели магия Альфреда смогла сделать что-то хорошее? Мог ли он подумать, что готовит мне спасение, когда привел Дамьена, несчастного, никому не нужного дурачка, в свою лабораторию в башне замка?

И тогда меня осенило. Я запустила руку в карман и вынула маленький кожаный кисет, в котором хранила несколько монет, жевательный корень от головной боли и — медальон с портретом Эвгара.

— Этот старик был моим мужем, Альфредом Ланге, — сказала я. — Это был он. Посмотри, Дамьен. Спутник Ланге — этот человек?

Дамьен взял медальон из моей руки, раскрыл его и долго смотрел на портрет. Я молилась одновременно о разных вещах: чтоб он узнал Эвгара и чтоб не узнал его.

— Да, — произнес Дамьен и вернул медальон. Я резким движением закрыла его и сунула обратно в кисет с такой поспешностью, словно держала в руке скорпиона. — Да, это он. А кто это?

К моему удивлению я ничего не почувствовала. Ни страха, ни растерянности, ни каких-то других чувств. Ничего. Я ведь подозревала, что Эвгар поставил какой-то эксперимент над несчастным Борисом — и оказалась права.

— Этот человек хочет тебя убить, — ответила я. — Если ты пойдешь со мной, то этого не случится.

В Эбердин мы прилетели на рассвете. Я решила, что лучше не прятаться на конспиративных дачах, а все рассказать Тобби — и чем скорее, тем лучше.

Летун сделал несколько кругов над домом господина Вайзниса, и я увидела, как на лужайку высыпали человеческие фигурки. Вот сам господин Вайзнис, вот Элените, в простом домашнем платье, а вот и Тобби — без сюртука, с завернутыми рукавами рубашки.

— Ну, влетит нам! — весело рассмеялась Эми. Кажется, предстоящее разбирательство с родителями не пугало ее, а забавляло. — Ой, влетит!

Влетело так, что мало не показалось. Стоило отважной летчице спрыгнуть из кабины летуна на землю, как матушка и батюшка налетели на нее с кулаками. Я могла их понять: если бы моя дочь вот так улетела бы куда-то на ночь глядя, ни слова не сказав, то ее ждало бы серьезное наказание.

— Дурища! Чокнутая! Под замком будешь сидеть, никаких летунов! Ни-ка-ких! И книжонки твои вольнодумные — в печь!

— Эми, как ты могла! Подумала бы о моих бедных нервах! Воспитали доченьку на свою голову!

— В деревню! Сегодня же!

Когда орущее и причитающее семейство Вайзнисов направилось к дверям дома, Тобби постучал по двери пассажирского отсека и позвал:

— Выходи, не трону.

Дамьен расстегнул ремень безопасности и вопросительно посмотрел на меня.

— Мы спускаемся, — сказала я и толкнула дверь. Разумеется, лестницы не было, и я спрыгнула прямо в объятия Тобби. Тот хмуро посмотрел на меня — должно быть, пытался удостовериться, что все нормально.

— Я привезла Бориса, — негромко промолвила я. Дамьен неуклюже спрыгнул в траву, едва не подвернув ногу, и испуганно уставился на Тобби. Тот, в свою очередь, посмотрел на него так, словно не мог понять, что происходит. То ли какая-то дурацкая шутка, то ли неизвестный поворот моего плана, созданного за его спиной.

— А этот здесь откуда? — каким-то неприятным, скрипучим тоном осведомился Тобби. — Это же переписчик твой карманный.

Дамьен одарил его тяжелым взглядом исподлобья и поправил: