Книга Бывшие, или У любви другие планы, страница 38 – Татьяна Серганова

Сэм.

От неё всегда вкусно пахло, как-то по-особенному свежо и сладко одновременно. Дерек еще не забыл, как зарывался лицом в самые мягкие волосы на свете и наслаждался этим пьянящим ароматом, присущим только ей. А еще у Сэм была самая нежная кожа. Её хотелось трогать, прикасаться.

Он и сам не знал, с чего вдруг появились такие мысли, потаённые, запретные, дразнящие. Наверное, во всём виновата слабость, накатившая так внезапно и выбивающая из сил. Герцог не привык быть беспомощным, но в её руках это почему-то было приятно.

А перед глазами возникла плавная линия шеи, на которой у самого основания ритмично билась жилка. К ней тоже хотелось прижаться губами, провести языком, чувствуя, как убыстряется пульс и прерывается дыхание. Она всегда была страстной, его Сэм. Попробовать на вкус бархатистую кожу

— наслаждение.

Так много хотелось, но метка на запястье предупреждающе кольнула, напоминая о клятве.

Это каким дураком надо быть, чтобы самому лично согласиться на такие муки. Видеть её каждый день, зваться мужем и не сметь коснуться.

— Будет немного больно.

Голос Сэм был тих и полон сочувствия. Другая на её бы месте постаралась причинить как можно больше страданий и уж точно не стала бы действовать так аккуратно. В этом вся Сэм, сводящая с ума и вызывающая желание либо прибить, либо поцеловать и никуда не отпускать. Хорошо, что девушка еще не знает, какие мысли сейчас бродят в его голове.

Рана на боку вспыхнула огнём, когда жена (какое прекрасное слово!) убрала последний слой бинтов, которые прилипли к царапине и с трудом отдирались.

Кажется, он всё-таки не выдержал и тихо охнул, потому что Сэм вдруг что-то утешительно зашептала и нежно провела узкой ладошкой по лицу, стирая капельки пота.

— Дерек, ты чувствуешь боль в ране?

Что за странный вопрос. Конечно, он чувствовал. Но ему нравилось, как Сэм произносила его имя, мурлыкающе растягивая гласные.

Интересно звук колокольчиков у него в голове или где-то в комнате?

Вот только галлюцинаций ему не хватало.

Но при всём при этом, Корвилу определённо нравилось быть её мужем.

— Дерек, онемение есть? Холод? Ты чувствуешь мои прикосновения?

О да, он чувствовал. Еще как чувствовал. Мягкие, осторожные, возбуждающие. Разве можно сгорать одновременно от жара и желания? Оказывается, можно. Еще как.

Ему пришлось немного поменять положение. Хорошо, что Сэм была так занята его состоянием, что не замечала потребностей организма.

— Это радует. Где же служанка? Мне нужна вода и как можно скорее. Великие, как же такое могло произойти?

В голосе девушки слышалось отчаянье и Дереку это не нравилось. Он попробовал открыть глаза, но свет показался слишком ярким и ослепляющим.

— Бездна…

— Свет слепит? Лежи и даже не думай вставать. Я сейчас приду.

А вот это совсем нехорошо.

Корвил поймал её за руку и тихо прошептал:

— Не уходи, Сэм. Не сбегай от меня.

— Я никуда не денусь, — тонкие пальчики снова коснулись лба, убрали влажную прядь. — Но тебе нужна помощь.

— Это всего лишь царапина.

— Царапина, — вздохнув, признала она, не став спорить. — И ты бы даже её не заметил, если бы не действие карца. Я удивляюсь, как ты вообще так долго проходил.

Карцы? Да, он помнил эти растения. Их выращивали в оранжерее мадам Крафт. Тонкий стебелёк был длинным, листочки ярко-зелёными с бордовыми прожилками и темно-фиолетовой окантовкой, а также крохотные цветы лимонного цвета.

Красивое растение, но опасное. Сок Карцев использовали для разжижения крови, а отвар из цветков мог унять головную или мышечную боль. В умеренной дозировке и уж точно не стоит его наносить на рану.

— Надо же, — усмехнулся Дерек одними губами. — Как меня провели.

Он никогда бы не подумал, что виконт способен на такое. Смазать оружие соком смертельно опасного растения. А с виду такой спокойный мужчина, настоящий лорд. Интересно, что Сэм думает по этому поводу?

Интуиция шептала, что виконт, скорее всего, тут не причём. В Ванагории было достаточно людей, которые желали ему смерти. И не только в Ванагории. А Санроу лишь подвернулся под руку.

— Не разговаривай, береги силы. Концентрация слабая, и если бы ты сразу обратился к лекарю, то всё могло бы быть иначе. Любой целитель сразу понял в чём проблема и нейтрализовал действие сока. Слава Великим, угрозы жизни нет, но из строя тебя выведет. О, наконец-то!

Неясный шум, тихий разговор и едва слышный плеск воды.

— Мне надо промыть рану и остановить кровотечение. Без искры не обойдёшься. Придётся потерпеть.

— Действуй.

Хотелось спать. Он так устал.

— Сэм?

— Что? — её голос звучал рассеянно, девушка уже сосредоточилась на лечении.

— А ты когда-нибудь жалела?

— О чём?

— О том, что пришла тогда в столовую.

Молчание и стук собственного сердца, которое билось слишком быстро и тревожно. Он бы никогда не задал этот вопрос, но сейчас можно.

— Нет, — наконец, тихо ответила жена. — Об этом не жалела.

— Почему? — губы пересохли и страшно хотелось пить, но пока нельзя.

— Потому что очень любопытна. Если бы я не пошла тогда, то всю оставшуюся жизнь провела в мучениях, гадая, кто же этот незнакомец с бала Великой. Так что не обольщайся, всё дело в женском любопытстве.

Вот это точно его Селина. Девушка, которая могла постоять за себя, дерзко ответить и съязвить. Горячий вулкан страстей, который скрывался за холодной маской аристократки.

Он так скучал по ней.

— Даже и не думал. Не жалей меня, Сэм. Ты же знаешь, что карц надо вывести из раны, пока я не истёк кровью. Действуй. А я выдержу.

— Хорошо. Если будет больно, кричи.

— И не мечтай, — просипел он и дёрнулся, когда она осторожно провела мокрым лоскутом по ране. — Бездна!

— Прости.

— Ничего. Продолжай.

И стиснул зубы.

Надо отвлечься, надо думать о чём-нибудь другом.

Например, о том самом дне, когда они встретились в академической столовой и поняли, какую шутку с ними сыграла Богиня Мать.

Он вернулся в общежитие на рассвете, когда солнце, окруженное туманной дымкой лениво освещало слепящими лучами спящий студенческий городок. Вошел в комнату, хлопнул дверью и прошагал невозмутимо к своей кровати.

— Бездна, Корвил, — простонал Винс Ларуш, накрываясь подушкой и оттуда невнятно поинтересовался. — Какого ты здесь делаешь? Ты же умотал к матери.