Онлайн книга «Натали. Игры памяти»
|
— Не совсем так. В определённых условиях ты бы вела себя точно так же. Вчера у тебя начисто отключилось критическое восприятие происходящего. Ты просто делала то, что хотела, и голос здравого смысла тебя не останавливал. Значит, я всё-таки нимфоманка… — Если бы я увидел твой рисунок до того, как мы оказались в постели, ничего бы не произошло. Я фыркаю. Это кто-то намекает, на то, что он благородный и честный? — Но есть одна странность… — протяжно произносит демон, в задумчивости поглаживая нижнюю губу, — несколько минут назад ты смотрела не меня точно таким же взглядом, как и минувшей ночью. Ну, уж нет! Теперь я знаю, что всему виной! — Зелье не выветрилось, — беззаботно отвечаю на обвинение. — Максимум два часа сна, и побочный эффект должен был исчезнуть, — возражает мне этот… этот демон! Мгновенно вспоминаю, как нужно держать лицо. — М-м-м… Данный вопрос имеет какое-нибудь отношение к моей проблеме? Я о том, что меня собираются убить, если ты не понял. — Не напрямую, — уклончиво отвечает демон. Вот ещё один предлог свернуть с неприятной темы! — Так давай поговорим о том, что касается этой животрепещущей проблемы напрямую! — предлагаю настойчиво. — Я знаю, какую-то жуткую тайну? Или я обладаю какой-нибудь редкой, необычной или опасной магией? За что меня хотят убить? — Насколько мне известно, ничего важного ты не знаешь и магией не обладаешь. Дело не в тебе, а в твоих родителях. Это очень важные люди. Важные люди ассоциируются у меня только с одним… — Шантаж? — Провокация, — поправляет он. — И в чём она заключалась? — В твоём случае была инсценирована автокатастрофа, в которой ты якобы погибла. В ней обвинили мельвов. Разумеется, эта информация не предназначалась для широких масс, но нужных людей в известность поставили. Твои родители входили в число избранных. Демон замечает мой безразличный взгляд. Да, про мельвов он уже говорил, но кто это, до сих пор непонятно. — Лучше я начну сначала, если не возражаешь. Привычно пожимаю плечами, подтверждая готовность слушать. — Существует некий альянс сил, желающих сотрудничать с людьми — мельвы в него входят. Среди людей в свою очередь существует несколько многочисленных групп лиц, которым, как ты можешь догадаться, это сотрудничество не выгодно. Они преследуют собственные цели, и идут к ним путями далёкими от гуманизма. Ты ведь сообразила, какой смысл вкладывается в слова «увольнение» и «исключение» в нашей школе. Сообразила, но лучше бы мне ошибиться! Баисар не обращает внимания на мои терзания, он продолжает свой рассказ: — Эти… нехорошие люди два года назад устроили целую серию провокаций, дабы дискредитировать тех, кто входит в упомянутый мной альянс. К примеру, твоя гибель… — Всё было подстроено, проплачено и подделано, — заканчиваю за него. Это ведь очевидно! — Да, — подтверждает он мои догадки. — На тот момент ни о каких переговорах с людьми речи уже и быть не могло. — Но почему меня всё же оставили в живых? — Судя по тому, насколько качественно тебя спрятали, ты нужна была или для шантажа, — хотя сомнительно — или в качестве козыря в рукаве. Чтобы в нужный момент предъявить общественности с громкими заявлениями типа: мы всё узнали и предусмотрели, мы спасли, мы молодцы! — Хочешь сказать, у «нехороших людей» просто поменялись планы? Баисар пожимает широченными плечами и скрещивает руки на груди. — Мы же не сидели на месте, эти два года, оплакивая рухнувшие надежды. Наши действия вынудили противников предпринять ответные шаги. Сейчас самое простое, что мы можем сделать — это вернуть тебя родителям. Тогда возникнут вопросы к определённым господам, и ответить на них им будет, ох, как непросто! — Так вы собираетесь вернуть меня родителям? Демон качает головой. — Пока в этом нет смысла. — Почему? — Из-за провалов в твоей памяти, — объясняет он, будто это нечто само собой разумеющееся. — Для начала нужно устранить эту проблему. Я хмурюсь и комкаю несчастный узел полотенца. — Врач сказал: всё со временем нормализуется. Или не нормализуется, — невесело усмехаюсь. — Как работает человеческий мозг до конца неясно… В общем, мне наговорили кучу чепухи, которую говорят всем в подобных случаях. За откровения я удостаиваюсь сочувственного взгляда. Как необычно, особенно учитывая, кто это сочувствие проявляет! — Ты права. Это полнейший бред, потому что у тебя не амнезия. Над твоей памятью поработал профессионал, заблокировав некоторые её участи. — Мне стёрли память?! Должно быть, прежде мои глаза так широко не раскрывались! — Заблокировали, — напоминает мужчина своё определение. — Тебе никогда не казался странным избирательный характер амнезии? Ты помнишь всё, кроме того, что касается тебя лично. — Я об этом не задумывалась. На самом деле, мне не очень-то хотелось вспоминать своё прошлое. Поскольку в изложении Виктора Петровича… — я замолкаю и качаю головой. Да, такое никто не захочет вспоминать. — А разве история твоей жизни, рассказанная им, никогда не вызывала у тебя вопросов? — Вызывала, но я об этом не задумывалась, — понимаю, что повторяюсь, но если бы он оказался на моём месте, то тоже не стал бы желать возвращения воспоминаний. Видно, моим ответом Баисар недоволен, но недовольство внезапно сменяется осознанием Чего интересно? — Я же про его амулет забыл! — произносит он, будто в ответ на мои мысли. — Это который что-то там внушает? — Да, про него. Какой забывчивый! — И что меня теперь ожидает? Конечно, очень здорово узнать из-за чего весь сыр-бор, но ещё неплохо бы быть осведомлённой и о планах на свой счёт. — Тебя ожидает длинное путешествие. О! Как же я люблю его «исчерпывающие» ответы и собственные наводящие вопросы! Но лучше сохранять спокойствие! — Кто же меня будет сопровождать? Ты? — Нет, ты будешь одна. Я пока останусь здесь. Мне необходимо закончить дела. Ничего себе! Спас и бросил! Стоило ли в таком случае стараться? — А разве это не опасно? — Всё продумано. Когда окажешься на месте, у тебя будет такой защитник, о котором никто и не мечтает! Характер у него, правда, отвратный, но он самый лучший! Допустим, не «когда», а «если», но это не важно, у меня закладывается одно подозрение… |