Книга Ангел иллюзий, страница 13 – Михаил Максимов

– А почему город именно Благоярском назван? – начал я издалека.

– В древности здесь всю местность яры да овраги пересекали. А в них норы рыли да серебро добывали. И говаривали: сие благо в ярах. Вот и получился Благоярск.

– И сейчас добывают?

– Давно уже всю руду выбрали. А в глубинах ничего ценного нет.

– А с этим как? – я достал из кармана бутылку и подкинул её на руке. – Принимаешь от меня в дар? – и в очередной раз подивился кислой физиономии Шаловича. Тут же поспешил добавить: – Или у вас в городе традиция сразу распивать алкоголь при знакомстве?

«Мало ли что, – думал про себя. – Какие у них здесь понятия? Это только нерусский отказаться может от общения без выпивки».

И был посрамлён до красноты ушей. Потому что вначале Братась присмотрелся к красочной этикетке и уточнил:

– Бражная водка? – получив кивок, хмыкнул и признался: – Подобной упаковки ещё не видывал! – после чего строго выдал: – Ты что, меня за какого-то нерусского принимаешь? Это только у них, – он мотнул головой в неопределённую сторону, – принято водку глушить по поводу и без повода. А мы только на похоронах, не более стакана. И подарком сие питие считать возбраняется.

Пришлось приглаживать пылающие уши, путано оправдываясь:

– Конечно… Всё правильно… Просто хотелось горло промочить, совсем пересохло…

– Так что ж ты молчишь, мил-человек? – сразу встал на ноги водитель. – Пошли в чайную, там и промочим!

С некоторым облегчением вздохнув, я устремился следом. Может, здесь так завуалированно пьянствуют? Водку нельзя, а в «чайной» можно упиться чем угодно, начиная от пива и заканчивая чистым спиртом. Вот бы только денег мне хватило для такого «знакомства»! Или как оно тут называется? Промачиванием горла?

А мне ведь ещё завтра вечером к Змеиному лесу добираться, а до того переночевать как-то да перекусить хоть малость. На бумажках-то я успел рассмотреть цифры «десять», но чего они стоят на самом деле? Может, как раз все сорок и уйдут за четыре бутылки пива? Или за две вина?

А с другой стороны, жадничать в данном случае нельзя. Переночевать можно хоть на лавочке, вон какая теплынь стоит. И от голода за сутки не умру. Вдобавок, если приспичит, так и пешком до нужного леса дойду, ведь в молодого да юного превратился, не рассыплюсь по дороге. Ну и всегда поспрашивать можно, как и у кого заработать. Будучи студентом, не гнушался вагоны разгружать, и сейчас корона не свалится. Как говорится…

Чайная удивила своим внутренним содержанием. Столики, стулья, весь интерьер несколько убогий. Как раз по понятиям двадцатых годов прошлого века в моём мире. Но очень чисто, свежо, приятно пахнет. Причём аромат чая и каких-то трав уверенно перебивает чудесный аромат кофе. Перед посетителями кружки и стаканы разного формата, соусницы, сахарницы и вазочки с самым разнообразным печеньем, халвой, пастилой, мороженым, конфетами и… прочее, прочее, прочее. Да и публика приличная, возрастом от четырёх лет до «столько не живут». То есть это не простая чайная оказалась и уж никак не злачное место для посиделок разных люмпенов.

– Тебе какого чая и сколько кружек? – ещё на входе поинтересовался у меня Братась. Себе он сразу заказал две больших, оправдываясь: – Пить хочется, а чаем в самый раз напиться можно.

Это ему просто хотелось. А у меня вообще всё нутро иссохло, как песок в пустыне. Поэтому тоже попросил две, согласившись на вкус по его выбору. По одной кружке нам принесли вроде как зелёный заваренный чай, а по второй с чем-то мятным и с запахом ромашки. Сахар в виде кусков рафинада и так стоял на столе, ну а для «погрызть» нам дали тарелку с банальными бубликами. Но грызть мы их начали только после опорожнения первых кружек. Тогда же мой благодетель и продолжил наше общение:

– Ну хоть расскажи, Слав, чего ты со своего хутора сбежал? Или тебя выгнали?

– Увы, сам сбежал! – признался я со вздохом, радуясь, что врать ни единого слова не приходится. – До того в семье достали, что сил моих больше нет. Каждый день пашешь от темна до темна, так ещё и в доме покоя нет, скандал за скандалом. Поверх всего, собрались меня женить на одной хромой кикиморе. Вот я и подался куда глаза глядят… Хотел сам с горя напиться до скотского состояния, спрятался в лесу… А тут это сражение древних воинов… Кстати! – следовало переводить разговор в иное русло и самому получать информацию, а не выкручиваться со своей чуждой здесь легендой. – А что это за фильм снимали? О каком историческом событии? И почему все рыцари в разном облачении?

Слова из меня вылетали порой странные, мне непривычные и даже чужие. Но я старался на этом не фиксировать своё внимание, говорить, просто расслабившись, и то, о чём хочу сказать. В противном случае, как я замечал, получается странный хрип вместо нормальной речи. Тоже загадка для опытного лингвиста: то ли здесь моё сознание неким странным образом под местные реалии трансформировалось, то ли ещё какие-то чудеса с моими мозгами произошли.

Ещё лучше я понимал смысл сказанного мне:

– С разнобоем рыцарских облачений не столь важный аспект. Главное – в деталях снять как можно больше красочных кадров и внести их потом в камни шегге. – Заметив мои вскинутые в непонимании брови, спокойно пояснил: – Шегге – это такие драгоценные камни, в которых магистры накапливают материал для работы. Они овальные, пурпурного цвета, величиной бывают до трёх сантиметров в длину.

Рубины, что ли, он имел в виду? Или речь идёт о кунцитах, аметистах или танзаните? Но тогда понятно, почему в моей голове не прошёл соответствующий перевод: этого добра здесь может быть не в пример больше. В любом случае я благодарно кивнул рассказчику, и он продолжил:

– А снимают… Сейчас идёт подборка для батальных сцен для фильма о войнах и о вторжении на наши земли в шесть тысяч семисотых годах. Историю-то помнишь? – рассмотрев мои виляющие глазки, хмыкнул и не поленился объяснить отсталой деревне: – В шестьдесят седьмом веке нашим предкам хуже всего пришлось. С юга египтяне полезли, с запада Иберийская империя наступала, с юго-востока персы грабили, а с востока ацтеки, инки вместе с монголами как саранча навалились. Как говорится, самое Смутное и тяжкое время в нашей древней летописи. Именно тогда…

И он начал сыпать названиями городов, местностей и провинций, которые приняли на себя основные удары завоевателей. Перечислял города, которые в таком-то году были начисто сожжены или разрушены; с гордостью упоминал твердыни, которые за полтора века так ни разу и не были покорены; оглашал количество павших с одной и с другой стороны, даты прошедших тогда-то и тогда-то великих сражений.

Мне оставалось только лихорадочно запоминать услышанное да поражаться той лёгкости, с которой мой собеседник оперирует таким количеством дат, цифр и названий. А что знания у него непростые для обычного аборигена здешнего мира, доказывал тот факт, что за соседними столиками притихли и с каким-то особенным восторгом прислушивались к хронике событий давно минувших дней. Связный пересказ, разбавленный явно художественными деталями, однозначно увлёк всех присутствующих невольных слушателей. А уж как меня увлекли великие события во времена описываемых нашествий Смутного времени!