Книга Лабиринты Роуз, страница 22 – Татьяна Абалова

Фарух встал и подошел к окну. Луна безразлично смотрела ему в лицо.

— Простите, я слишком долго говорил, хотя мог сразу ответить на ваш вопрос.

Роуз встала рядом с ним.

— У меня просто не хватит магических сил, чтобы переместиться в Эрию. Да что там! Мой предел — Тонг-Зитт. Слишком много я отдал Асилии. Поэтому я не знаю, что происходит вне стен Лабиринтов. Анвер иногда делится со мной новостями.

— Когда Бахриман переходит портал в одиночестве, запас магии не уменьшается? Я правильно поняла?

— Нет, ее вытягивают только женщины. Если я не оторву своего сына от Лолибон, она опустошит его.

— Но Анвер останется жив?

— Он будет похож на птицу, которой оторвали крылья…

— А его болезненная страсть к королеве прекратится?

— С последней каплей магии. И королева выбросит его, как выпитый коксовый орех.

— Неужели Лолибон не понимает, что владеет источником, который нужно беречь?

— У нее есть запасной.

— Петр?

— Да. Поэтому она взбесилась, узнав, что кто-то пил из ее источника.

— Два перехода — два глотка? Я правильно поняла.

— Да. Пока не понесли дитя.

Роуз тут же вспомнила дурно-пахнущее варево и шепот Петра: «Давай, малявка! Ты ведь не хочешь забеременеть?».

И опять ее сердце прошила боль. Он не о ней заботился, он боялся за свою магию!

Как доверять Петру, если магия так важна для него? Он и Лолибон не поддается только потому, что бережет свои силы!

— Скажите, а почему Петр терпит Лолибон, почему не покинет Тонг-Зитт? Я понимаю вас, вы здесь из-за Анвера, понимаю Анвера — он привязан к Лолибон, но что держит Петра?

— Я думаю, что он не уходит из-за нас. За шесть лет мы стали ему семьей. Он любит Анвера, как брата, хотя тот сейчас плохо относится к нему из-за ревности к королеве. Но Петр понимает, сам болен той же болезнью.

— Я видела графа.

— Знаю. Я был в Райском саду. Незримый.

— Стояли за второй дверью? — Роуз улыбнулась.

— Вы понимаете, что Петр исказил правду. Ему пришлось.

— Мне сейчас трудно разобраться, где ложь, а где истина. Все перемешалось. Вы слышали, что он сказал мне на прощание?

— Нет. Я почувствовал его боль. Он сильный мальчик, на его месте я давно бы сорвал голос от крика. А он молчит. Не хочет королеве доставить удовольствие. Так что он сказал?

— «Найди в четвертом лабиринте солнце».

— Это все меняет, — старик пошатнулся, но успел схватиться за оконную решетку. — Это все меняет.

— Что? — Роуз испугалась, что Фарух упадет замертво. — Что это значит?

— Он здесь не из-за нас. Он не уходит из-за Солнца.

— Я не понимаю! — Роуз не могла без удивления смотреть, как у только что спокойного и рассудительного старика сбилось дыхание. Он цеплялся за решетку так, словно комната наполняется водой, и его единственный шанс уцелеть — прорваться через ажурное плетение. — О каком солнце вы говорите?

Волнение старика передалось и принцессе. Только-только она пребывала в уверенности, что жрец, ради спасения сыновей, поможет ей выбраться из лабиринтов, но прозвучало всего лишь одно слово, и свобода стала призрачной! И виной всему какое-то солнце!

— Что меняют слова Петра? Ну же! Почему вы молчите?

— Тише, Ваше Высочество, тише! — старик схватил Роуз за руку, как будто бы это могло заставить ее замолчать. — Окно открыто, и нас могут услышать.

Сухая ладонь Фаруха обожгла кожу даже через шелк одежды. Жрец потянул принцессу вглубь комнаты, и, когда она шагнула за ним, отдернул руку, поняв, что сделал недопустимое.

— Прошу извинить меня, Ваше Высочество, — он раболепно склонил голову. — Ваше сообщение настолько ошеломляюще, что у меня помутился разум.

— Объясните толком, что происходит? — громко зашептала Роуз. О, как она ненавидела, когда вместо важных слов люди начинали произносить десятки ненужных фраз, следуя дворцовому этикету.

Жрец доплелся до дивана за ширмой и рухнул на него. Словно какая-то неведомая сила рывком вытянула остов у крепкого с виду старика, и на подушки упали мощи, облаченные в тряпки. Фарух сгорбился и сцепил руки на острых коленях. Его пальцы мелко дрожали. Свет, хоть и не яркий, позволял различить их беспрестанное движение.

Роуз решилась было вцепиться в плечи старика и как следует тряхнуть его, так ее угнетала воцарившаяся тишина, но взяла себя в руки и постаралась справиться с охватившей и ее дрожью. Принцесса села в кресло напротив Фаруха.

— Я думал, она погибла, — Роуз едва различила, что выдохнул жрец. — Я был уверен, что Солнца нет.

— Солнце — это имя женщины? — догадалась Роуз. Она проговорила вроде негромко, но Фарух осуждающе посмотрел на нее и прижал трясущиеся пальцы ко рту.

— Прошу вас, тише. Только за произнесение этого имени нас могут казнить, — он наклонился вперед и поманил Роуз пальцем. Когда она придвинулась так близко, что лицо жреца расплылось перед глазами, он одними губами произнес:

— Солнце — единственная дочь Могучего Орраха. Если она жива, Лолибон есть о чем волноваться.

— Кто такой Могучий Оррах?

— Почивший правитель Тонг-Зитта. И если Солнце жива, то она законная наследница лабиринтов, а не чужачка Лолибон.

— Но как мы найдем ту, чье имя произносить нельзя?

— Нужно следовать совету Петра и идти в четвертый лабиринт. Он сказал искать Солнце? Значит, нужно искать знаки. Истинный вход в лабиринт с этой стороны один, вы не ошибетесь.

— Разве вы не пойдете со мной? Вы обещали вывести меня из Тонг-Зитта — таково условие нашей сделки, — Роуз распрямилась. Что за день сюрпризов!

— Я не смогу покинуть дворец, вдруг мое отсутствие заметят? Но я дам вам описание переходов и помогу с одеждой, чтобы вы не отличались от жителей лабиринтов. Если найдете Солнце, обязательно передайте ей, что я помню милость ее отца и буду во дворце стеречь ее интересы.

Роуз нестерпимо захотелось остаться одной. Ее мучили досада и разочарование, она чувствовала, что старик начал относиться к ней прохладнее.

Она сама себе не смогла бы объяснить, что только что случилось, но вспомнилась игра в карты, яркие образы дамы, короля, валета, созданные придворным художником. Вот козырная дама червей — в ней принцесса видела себя, полную сил и надежд. Но вдруг кто-то передернул карты, и дама перестала быть козырной. Или нет, немного иначе: Фарух делал ставки на козырную даму, но вдруг к нему в руки попал козырной туз, и он смело пожертвовал более слабой картой. Жрец вроде и не разрывал договора, но перестал волноваться за судьбу принцессы: вот вам рисунки лабиринтов, вот одежда, а вот толчок в спину. Идите и ищите. А у него более важные дела. И имя им — Солнце!