Книга Приглашение на казнь, страница 103 – Жанна Штиль

— Кормилицу на днях удавили… Никто ничего не видел и не слышал, — граф вертел в руках фигурку короля. Девушка присмотрелась: того самого, «богатого». — Голуби графини окажутся у короля раньше меня.

— Нашли беду — голуби, — усмехнулся Ирмгард. — Они могут погибнуть в дороге. Потом нужно будет сказать, что, когда вы отказали графине, она вам решила таким образом отомстить, оклеветав. А чтобы она не предприняла ещё какой-нибудь пакости — посадить её под арест. Уже сейчас.

— Не помешает сначала поехать к герцогу Швабскому, поставить его в известность. Где он сейчас может быть? В каком пфальце? — Герард вздохнул.

Наташа слушала и довольно улыбалась. Не такие эти графья одичавшие. Одна из её версий развития событий сейчас была озвучена в точности. Прекрасно. Вот только с арестом Мисуллы, возможно, торопиться не следует. Не мешает сначала выявить её пособника, того «не́кто», с кем она должна иметь постоянную связь. Если, конечно, это не блеф.

— Пфальцграфиня собралась поутру в своё поместье, — его сиятельство передал кубок брату: — Ещё плесни.

— Ты отпустишь? — Дитрих напрягся.

— Нет, — граф качнул головой.

Девушка насторожилась.

— Отец, так нельзя. Она пфальцграфиня. Ты не можешь удерживать её насильно.

— Она моя женщина.

— Насколько мне известно, она отказала тебе, — барон усмехнулся.

— Рано радуешься. Госпожа Вэлэри изменит своё решение…

Слушать перепалку мужчин не хотелось. Но стало интересно, как он сможет её удержать? Запрёт?

Возвращаться в свою комнату всё же пришлось переходами.

В умывальне стояли вёдра с уже остывшей водой. На столике нашла поднос с обедом. Достав ложку с янтарным камнем, по привычке опустила в кубок с вином. Чисто.

Приведя себя в порядок, замочила платье. Можно позвать Кэйти… Нет, сама справится.

Достала смартфон, заталкивая в карман юбки-брюк. Собрала на кровати свои нехитрые пожитки, рассматривая. Как же мало места она занимает в этой жизни. Сорочки, платья, обувь нужно забрать. Заработала. Нитки для вязания. Увесистые мешочки с золотыми монетами приятно оттягивали ладони. Вот оно — золото — залог благополучия и покоя. Пока всё уложила в сундук. Нужна корзина, чтобы сложить одежду. Она видела подходящие плетёнки в комнате с чистым бельём…

Прямоугольный средних размеров плетёный короб с крышкой, похожий на чемодан, как нельзя лучше подходил для белья. Наташа, испытав его на прочность, взяла за ручку, выходя в коридор.

Одна из служанок, удерживая Франца за ворот рубахи, трясла его, выговаривая:

— Ты что это удумал, негодник! Что они тебе плохого сделали?

Мальчишка вырывался, отмахиваясь:

— Пусти меня, ему ничего не будет…

Девушка приблизилась:

— Что здесь происходит?

Прислужница, стоя к ней спиной, в испуге оглянулась:

— Госпожа… — промямлила, но Франца не выпустила. — Он задумал уничтожить всех голубей. Ест их, что ли?.. Нужно господину сказать.

— Отстань, — пацан ткнул девку в бок. — Сама ты их ешь. Мне он для дела нужен.

Наташа обратила внимание, что одной рукой он прижимает рубаху к груди, кого-то под ней пряча. Оттянула ворот, заглядывая:

— Голубь?

— Да, — мальчишка наконец-то вырвался. Зашмыгал носом, — я хочу, чтоб было как у итальянской графини. Они записки носят.

— Мне нравится твоя идея, но птиц сначала нужно обучить, — пфальцграфиня велела прислуге идти. — Ты знаешь, как это делается? У вас есть голубиная почта?

Франц уставился на госпожу:

— Нет… Обучать?

— Идём со мной, расскажу, что я об этом знаю, — передала ему короб.

О почтовых голубях она знала совсем мало. Упоминания о них есть во многих древних китайских, греческих и египетских манускриптах. В Ветхом Завете весть Ною о близлежащей суше принесла именно эта птица.

— Нужна голубятня. Птицы должны быть ручными и знать своего хозяина. Иначе как ты прикрепишь записку, или снимешь её с него? — Наташа укладывала одежду в «чемодан». — Приучать к полётам их нужно ещё птенцами. У тебя взрослый голубь. Он всегда доставляет послание в то место, где у него гнездо. Инстинкт.

— Вы собираетесь уезжать?

— Да, утром.

Франц чесал голову:

— Если они сейчас ничего не понимают, тогда зачем служанка Кровавой графини просила поймать для неё двух голубей? Они же записки на нашу крышу принесут.

— А она их, случайно, не съела? И почему ты решил, что ей нужны почтовые голуби? — девушка рассмеялась.

— Когда я их ей принёс, она обрадовалась и сказала, что птицы похожи на улетевших голубей.

От мелькнувшей догадки брови поползли вверх:

— Когда это было?

— В день похорон. Как раз после дыма из их покоев.

— Она не сказала, зачем ей птицы?

— Нет. Спросила, смогу ли быстро поймать и пообещала серебряный… На крыше у них гнёзда.

— Не обманула? — в ответ губы мальчишки растянулись в улыбке, обнажая косой передний зубик. — Так, дорогой мой, — обняла его за плечи, — идём-ка со мной к его сиятельству. Ты не представляешь, как важно то, что ты рассказал.

В кабинете мужчин не оказалось. Заглянув к Ирмгарду, застала его у себя. Он, заложив руки за спину, совсем как его отец, стоял у окна. Яблоко от яблони… На звук открывшейся двери обернулся. Увидев своего Ангела, улыбнулся.

Он только что думал о ней… Постоянно думает о ней… Избегает встреч, надеясь, что день, прожитый без неё, заглушит боль, от которой ему никогда не будет спасения. Шип любви пронзил его сердце, и изъять его получится, только вырвав вместе с ним. Теперь она уезжает… Он знал, что это ничего не изменит. Боль останется. Ему суждено умереть с этой болью.

Наташа подтолкнула Франца к брату:

— Расскажи всё, что говорил мне.

Вице-граф после рассказа опустился на скамью:

— Иди, Франц, и никому не рассказывай об этом. Слышишь?

Мальчишка топтался, прижимая птицу к животу:

— А что, его совсем бесполезно учить?

— А ты птенца поймай, лучше несколько из разных гнёзд, — девушка прижала пацана к себе. — Они молодые, сообразительные. Попробуй с ними. Спроси у воинов наёмных, может быть, кто-нибудь знает, как их дрессировать. А этого надо отпустить.

— Ага! — Франц, довольный, скрылся за дверью.

— Хороший мальчишка, — Наташа собралась уходить.

Ирмгард вскочил, хватая её за руку:

— Подожди, — стоял над ней, глядя в поднятое к нему лицо. Сердце рвалось из груди. К горлу подступил ком. — Не уезжай. — В прищуренных глазах плескалась боль.