Книга Варвар для Варвары, страница 14. Автор книги Елена Соловьева

Зябко ежась, я подошла к Ка: та с видом знатока рассматривала кору на деревьях, поросшую густым плотным мхом.

— Что делать-то? — голос мой подрагивал от холода.

Девчушка вздрогнула и обернулась. Облегченно выдохнула и указала на дерево.

— Сухие. Собирать. Костер.

— Понятно, — буркнула я. — Готовите костер на вечер?

Ка кивнула и вернулась к работе. Завязать дружескую беседу с варваркой оказалось не так просто. Пожалуй, эта худышка боится собственной тени и живет как отшельница под игом сестры и матери.

Я примерилась к соседнему дереву и осторожно, боясь тревожить ободранные еще с вечера пальцы, стала отдирать мох от ствола.

— Зачем твоей сестре мои волосы? — этот вопрос не давал мне покоя. — Увеличить «корзинку» на голове?

Ка повернулась ко мне: на ее простодушном личике отразилась легкая зависть вперемешку с восхищением.

— Белые, — проворковала она. — Красивые.

Итак, в этом мире тоже ценились блондинки. В тот момент я не знала, радоваться мне этому знанию или печалиться. Вдруг другие варвары нарушат табу и устроят за мной охоту?

Я поежилась — на этот раз уже от страха, а не от холода. Валить отсюда надо, и как можно скорее.

— Ка, ты можешь мне помочь?

Девчушка повела худеньким плечиком, избегая моего взгляда.

— Ка слабая, — пробормотала она. — Не может помочь.

Я подавила готовый сорваться с губ сердитый возглас. Трижды вздохнула, прежде чем продолжить разговор.

— Мне нужна не защита, а информация. Я хочу выбраться отсюда и вернуться домой, понимаешь?

Рука Ка на минуту замерла, высокий лоб прочертила тонкая полоса. Варварка размышляла — непривычное для нее занятие.

— Жизнь есть тут, — предупредила она. — Больше нигде. Великая Матерь больше не дает молока. Все погибло.

— Да какое молоко?! Какая матерь?! — взвилась я — Все это глупости. Есть другой мир, и он жив. Я это знаю, потому что пришла оттуда. Только не знаю как…

Ка сжалась и втянула голову в плечи.

— Не бей.

Похоже, девчушка привыкла получать тумаки от старших. Я подошла к ней и обняла ее худенькие плечи.

— Прости, что накричала. Это просто эмоции, но у меня и в мыслях не было тебя бить.

Ка согласно мотнула головой, но не перестала дрожать: сочувствие и ласка напугали ее не меньше, чем мои крики. Я расцепила объятия и заглянула варварке в глаза:

— Расскажи еще?

— Что? — она шмыгнула носом.

— Все, что знаешь, — отозвалась я. — Как далеко простирается этот лес. О вашей жизни. И главное: приходили ли к вам другие люди, не из вашего племени.

Ка снова принялась за мох, но работала все медленней. Умственный труд с непривычки оказался тяжелым.

— Калки стережет. Калки сильная. Огромная. Жрецы молятся. И Калки не покидает рощи.

— А за это вы отдаете жрецам две трети урожая? — догадалась я.

Пораздумав, Ка кивнула. Сложила возле ног добытую порцию мха и потянулась за следующей.

— Жрецы берут еду и красивых женщин. Они сильные. Их воля — закон.

— Кто бы сомневался, — пробухтела я. — И где же живут жрецы?

— Там, — Ка махнула рукой куда-то вглубь леса. — В сердце Капулы.

— Эм-м-м… — я крепко задумалась. — Капула — это что? Название вашей страны? Деревни?

Ка развела руками.

— Дом.

— Угу, — согласилась я, отдирая от ствола дерева непослушный кусок коры. — А где живет Калки?

Ка испуганно вздрогнула и обернулась. Но грозный страж мира не пришел наказывать ее за богохульство.

— Жрецы молятся. Не дают покидать солнечной рощи.

Становилось все интереснее и интереснее. Все чудесатее и чудесатее.

— Какой-какой рощи? — переспросила я. — Солнечной? Что это значит?

На этот вопрос Ка не смогла ответить. Она поморщилась и посмотрела на меня, чуть не плача. Потерла виски.

— Голова разболелась? — посочувствовала я. — Да, думать — это тебе не орехи собирать.

Я с опаской посмотрела на высоченный ствол, примерилась к ветвям. В детстве меня прозвали обезьянкой за умение взбираться на любые деревья. Но это было та-а-ак давно.

И все же желание осмотреться победило. Я подпрыгнула и ухватилась за ближайшую ветку. Повисла на ней, как рейтузы на бельевой веревке.

— Табу! — испуганно вскрикнула Ка. — Остановись.

— Не боись, никто не узнает, — пообещала я. Все эти нелепые запреты сидели у меня в печенках. — Подержи лучше.

Я передала Ка заветную сумочку и пригрозила:

— И не вздумай открывать!

Варварка помотала головой и вцепилась в клатч так, будто от него зависела ее жизнь. Впрочем, небезосновательно: за заветный ключ к дому я могла дорого с нее взыскать.

С третьей попытки мне удалось-таки упереться ступнями в ствол и подтянуться. М-да, былая легкость игрунка покрылась плесенью небытия, уступив место горилльей мощи. Ветки опасно хрустели под моим весом и прогибались. Где-то внизу охнула Ка. Мне стало любопытно: она за меня переживает или боится, что я свалюсь ей на голову.

Я посмотрела вниз и едва не свалилась. Перед глазами все поплыло, тело стало каменным и отказалось подчиняться командам мозга. Ценой еще одного сломанного ногтя и ссадины на ноге мне все же удалось удержаться.

— А ну, соберись, тряпка! — приказала я себе. — И сделай то, что собиралась. От этого зависит наше будущее.

Кое-как мне все же удалось добраться почти до самой макушки дерева. На этот раз я не сглупила и, прежде чем осмотреться, надежно вцепилась в ствол.

В центре Капулы стояла гигантская каменная пирамида — жилище жрецов. На ее вершине что-то пылало, будто зажженный факел или отсвет далекого маяка. Рядом с каменным великаном ютились постройки поменьше, приземистее. Зелень леса подходила вплотную к строениям, окружала их плотным кольцом, замыкаясь возле широкого озера.

Как я ни старалась, так и не смогла рассмотреть среди густых зарослей других варваров или их жилища. Зато заметила поле, вероятнее всего — кукурузное.

— Выходит, эти варвары не такие уж дикие, — констатировала я. — Мне просто повезло наткнуться на самую придурковатую семейку.

То, что Ка назвала «солнечной рощей», оказалось еще одним лесом, окружившим Капулу. Как я ни стремилась разглядеть то, что находилось за зарослями этих оранжево-красных исполинов, так и не сумела. Владения Калки были обширны. Словно золотой океан опоясал сокрытую от посторонних глаз деревню, укрыл от остального мира.

Спуск дался мне тяжелее, чем подъем. И только подсказки Ка помогали ставить ноги на нужные ветки. Девчонка очень переживала за меня. А еще больше за то, что Ма может нас застукать. Видимо, за соучастие в нарушении табу тоже полагалось наказание.