Онлайн книга «Лики смерти»
|
– Не окончательно, – возразил я. – У меня имеется еще одна зацепка. – Вам известно, где она скрывается? Я сделал глубокий вдох и набрался терпения. – Пока нет. Вот почему я назвал это зацепкой, а не окончательным решением. Мне нужны эти фрагменты Плащаницы. – Честно говоря, мистер Дрезден, я привез с собой из Ватикана несколько волокон ткани, но... – Отлично. Отвезите одно ко мне в офис – можете оставить у охранников на входе. Они передадут его мне, когда я туда заеду. Я перезвоню, как только смогу сказать что-нибудь более определенное. – Но... Я повесил трубку, испытав при этом некоторое мстительное удовлетворение. – «И вы были не в состоянии преследовать ее», – буркнул я Мистеру, пытаясь подражать Винсентову произношению. – Я, видите ли, не в состоянии был ее преследовать. Извращенец чопорный! Тебе бы врезать по кумполу пару раз, а потом попросить отслужить мессу или чего еще такого. Мистер удостоил меня взглядом, подразумевавшим, что не стоит говорить так о клиентах, которые платят хорошие бабки. Я сердито нахмурился на него, чтобы помнил: я это и сам знаю, потом поднялся со стула, прошел в спальню и рылся в тумбочке до тех пор, пока не нашел палочку угля и собственный блокнот. Засветив несколько свечей, я как мог удобнее устроился в самом мягком кресле и положил перед собой на стол блокнот, захваченный мною с «Etrangen». Как можно мягче и невесомее я поводил по верхнему листку углем, надеясь только, что Франческа Гарсиа не пользовалась мягким фломастером. Она пользовалась шариковой ручкой. На листке начали проступать бледно-белые буквы. Сначала верхняя строка: «Мариотт», потом, пониже, цифры: 2345. Я хмуро уставился на листок. Мариотт. Какая-нибудь гостиница? Конечно же, это вполне могло оказаться и фамилией. Или французским словом. «Не усложнял бы ты всего, Гарри». Все-таки это скорее всего название гостиницы. А цифры? Без четверти полночь? Или номер в гостинице... Я испепелил листок взглядом. Я ожидал от него больше толка. Даже если считать, что у меня имелись теперь время и место, я все равно не знал, где и когда. Я покосился на мобильный телефон с катера. В мобильниках я разбираюсь не лучше, чем, скажем, в гастроэндоскопии. Никаких особых отметин на аппарате не имелось, даже названия фирмы – и то не было. Телефон был выключен, и я не осмелился включить его. Скорее всего он бы просто испортился. Блин, да он просто мог взорваться у меня в руках! Что ж, придется спросить при первом же разговоре с Мёрфи, не удастся ли ей выяснить чего-нибудь. Голова продолжала гудеть как котел, глаза щипало от усталости. Я загибался без отдыха. Недосып отрицательно сказывался на моих мыслительных способностях. Наверное, мне вообще не стоило переться на этот чертов катер, и в любом случае я должен был бы получше следить за тем, что происходит у меня за спиной. Черт, подсказывал же мне инстинкт о том, что за мной наблюдают, но я слишком устал, забыл о выдержке и осмотрительности – а в результате? В меня стреляли, опалили огнем, подрали когтями, двинули по башке и в довершение всего топили. Я проплелся в спальню, завел будильник на два часа пополудни и рухнул в постель. Это показалось мне прямо-таки непристойным блаженством. Разумеется, продлилось оно недолго. Зазвонил телефон. Я всерьез подумал, не зашвырнуть ли мне его на околоземную орбиту – пусть болтается там в обществе астероида Дрезден. Потом доплелся до стола и снял трубку. – Чего? – прорычал я в микрофон. – А? Э... – произнес немного беспокойно голос на том конце провода. – Это Уолдо Баттерс. Я хотел поговорить с Гарри Дрезденом. Я несколько убавил резкости. – А. Привет. – Я вас не разбудил случайно? – Немного. – Блин, виноват. Слушайте, тут у нас происходит нечто странное, и мне показалось, стоит спросить у вас кое-что. – Валяйте. – М-м... односложный ответ – верный признак нехватки сна. – Угу. – Тем более если он сводится к междометиям. Ладно, у меня тоже мало времени. – Баттерс кашлянул. – Микробы исчезли. – Микробы? – тупо переспросил я. – Ну, в образцах, которые я взял из тела. Я все анализы проделал заново для большей уверенности, и больше половины из них дали отрицательный результат. Ничего. Полный ноль. – Угм, – произнес я. – Ладно. Хотите по-неандартальски, будь по-вашему. Куда делись микробы? – Рассвет, – пробормотал я. – Пух-х... В голосе Баттерса прозвучало некоторое удивление. – Микробы-вампиры? – Ну, не то чтобы вампиры... – пробормотал я. Шестеренки у меня в голове наконец-то начали цепляться друг за друга. – Не микробы-вампиры. Конструкты. Видите ли, с рассветом практически весь магический мир сходит на нет. Большая часть заклятий не вьщерживает и одного рассвета. А уж чтобы они продержались два или три, надо очень сильно постараться. – Волшебные микробы? – спросил Баттерс. – Вы хотите сказать, я имел дело с волшебными микробами? – Волшебные, волшебные, – подтвердил я. – Кто-то вызвал их на свет Божий с помощью магии. – Что, с помощью настоящего волшебного заклинания? – Ну, обыкновенно заклинания, имеющие целью навредить кому-либо, называются проклятиями. Думаю, к завтрашнему утру исчезнут и те образцы, что еще остались. – Как вы считаете, они пока заразны? – Исходите из того, что да. Они ничем не хуже настоящих до тех пор, пока не иссякнет поддерживакшдая их энергия. – Господи. Вы ведь серьезно? Это все на самом деле? – Ну да. – Скажите, а есть какая-нибудь книга на этот счет? Типа учебник? На этот раз я почти улыбнулся. – Только я. Что-нибудь еще? – Да почти все уже. Я обследовал тело на предмет частиц чужой ткани. Ничего. Порезы на теле нанесены либо хирургическим скальпелем, либо каким-то другим небольшим, очень острым лезвием. Возможно, макетным ножом. – Угу. Я уже видел такие порезы. – Вот это как раз самое интересное. Совершенно очевидно, что руки и голова отсечены тем же самым лезвием. Срезы чище, чем удается хирургу в операционной. Три чистых среза. И еще – лезвие было горячим и прижгло разрезанные ткани. Вот и вопрос: что за орудие может резать так чисто и в то же время разрубать кость, а? – Меч? – Если меч, то чертовски острый. – Ну, насколько мне известно, такие бывают. А что с опознанием трупа? – Ничего. Жаль. – Да ладно... – Вам дать знать, если что-нибудь изменится? |