Книга Подкидыш для Цербера, страница 47 – Елена Соловьева

— Мне жаль, что вилла сгорела, — призналась я. — Она практически стала мне домом. Столько счастливых часов мы провели там. Вместе…

Сандро погладил меня по голове, потянулся за фотоаппаратом, лежавшим на тумбочке, и сделал несколько снимков.

Больше меня не раздражало подобное его поведение. Теперь я знала, что с помощью камеры он всего лишь пытается рассмотреть выражение моего лица.

— Дом — это не четыре стены, — со вздохом произнес он, — а место, где живут твои близкие. Где тебя ждут и любят. У меня давно нет такого места. Вся моя жизнь заключена в непроницаемом сейфе и фотографиях, хранящих обрывки прошлого.

Мне хотелось крикнуть: «У тебя есть я!» Но признаваться в любви не спешила. Вместо этого перехватила ладонь Сандро и потерлась об нее щекой. Выразила свое отношение лаской, а не словами.

— Люди, которые на тебя работают, они почти твоя семья, — напомнила ему. — Симона и другие. Ты ведь поэтому не стал сдавать Лию? Потому, что считаешь ее своей родственницей?

— Почти… — не стал спорить Сандро. — Но после этого случая мне придется отказаться от ее услуг. Симона очень расстроится, но поймет меня.

— Мне кажется, или из всех помощников по хозяйству ты больше всего расположен к этой женщине?

— Симона хорошо понимает меня. Она видит сны — вещие, но почти все они кошмарны. После того, как приезжает ко мне, она боится ложиться спать. Ее видения отрывочны и туманны, так что ей редко удается предотвратить катастрофу. Да она и не хочет развивать этот дар. Считает его наследием дьявола.

Я задумалась. Получается, Симона стала кем-то вроде пророчицы, и все из-за Сандро и его так называемых «друзей». Но не мне судить ее за отказ от способностей. Страшно представить, каково это: видеть во снах гибель и несчастья людей. Страшнее только видеть все воочию. Как Сандро. Его фотографии — это кошмары, ставшие реальностью.

— А у других работников? — поинтересовалась я. — На них тоже как-то повлияли орбы?

— Нет, только Симона, — отозвался Сандро. — Орбы воздействуют на всех, но не в каждом от этого просыпается дар.

Разговор о сверхспособностях, граничащих с безумием, заставил меня вспомнить и о собственных «возможностях». Хотя, их сложно назвать суперскими.

Я взглянула на Сандро, не скрывая внутренней тревоги, и спросила:

— А слышать орбов можно? У них есть голоса?

— Почему нет?.. — рассудил Сандро. — Если камера может фиксировать их внешний вид, то вполне вероятно, что они могут издавать и какие-то звуки.

— Кажется, я их слышу. Но не голоса, а скорее нечто, похожее на скрежет или шуршание. Вот бы научиться их понимать…

Мы еще недолго поболтали о «друзьях» Сандро и об их возможностях. Но чем больше обсуждали, тем отчетливее понимали, что ничегошеньки мы о них не знаем. Только то, что они сами готовы показать или сообщить иным образом.

Мне даже стало забавно и неловко. Вот как я приду в отдел и стану рассказывать Николаичу обо всей этой мистике? Да меня же поднимут на смех, и это в лучшем случае. В худшем — отправят на обследование. Впрочем, в органах и без меня придурков хватает. Одним больше, одним меньше…

Размышления о будущем заставили вернуться к опасной и тревожной теме.

— Теперь ты будешь строить новый дом или купишь уже готовое жилье? — спросила у Сандро.

Он долго молчал, а лицо его стало хмурым, как осеннее небо. И ответ сразил меня наповал.

— Я вернусь в Италию. Утром перегружу фотографии в контейнер и арендую самолет. Не стоит искушать судьбу. В этот раз все обошлось, и никто не пострадал. Но все может повториться.

— А как же выставка? — Я решила использовать последний шанс задержать Сандро как можно дольше. Спросить напрямик, что будет со мной, не смогла… — Она же только открылась.

Он посмотрел выжидательно, что-то одновременно прикидывая в уме.

— Заешь, пожалуй, фотографии тех девушек мне больше не нужны, — признался спустя секунду. — Я заберу только твои — самые прекрасные и чистые.

Я слабо улыбнулась, силясь скрыть разочарование. Конечно, приятно ощущать себя лучшей, но как же трудно согласиться с расставанием. Прекрасно понимая, что новая встреча вряд ли состоится.

— Давай спать, — буркнула я, перебираясь на свою сторону кровати. — Завтра у тебя много дел.

Но Сандро не собирался тратить время понапрасну. Он притянул меня к себе и любил почти до самого рассвета. Любил неистово и страстно. Любил так, как любят в последний раз. И я вела себя так же, желая запомнить черты его лица, контуры тела, запах, звук голоса…

Утром он встал раньше меня. Заказал завтрак в номер и, до того, как принесли заказ, успел принять душ и одеться.

Я все это время лежала в постели и с тоской наблюдала за ним. Неужели это наша последняя ночь? Сейчас он подойдет, скажет, что все закончилось. Поцелует на прощание и навсегда исчезнет из моей жизни.

Словно в ответ на мои мысли, Сандро опустился на край постели, провел ладонью вдоль моей спины, взъерошил волосы.

— Ты так прекрасна сегодня утром, что мне не хочется никуда ехать.

— Так не уезжай, — предложила я. — Побудь еще немного.

— Не могу. — Он нахмурился и поднялся. — Они мне не простят этого.

Я села в постели, удерживая одеяло на груди.

— Они мстительны? — спросила со страхом. — Поквитаются, если ты забудешь о них?

Горькая усмешка исказила его лицо.

— Нет, просто уйдут, оставив в темноте, — в ответе прозвучала обреченность. — Если снимки долго не подпитываются энергией, орбы из них уходят.

— Исчезают со снимка? — не поняла я. — То есть их изображение со временем пропадает?

— Фотография останется прежней, но энергетика ее станет другой. Тот заряд, что дали орбы, постепенно испарится. Мне известен один способ подпитать их: пополнить коллекцию новыми фотографиями.

Я усиленно искала способ, чтобы задержать Сандро. Мне почему-то казалось, что если отпущу сейчас — это уже навсегда. Виллы нет, и нет ни одного предлога, чтобы заставить Сандро передумать. Модель ему больше не нужна, он сделал достаточно снимков. И мне неловко пользоваться его расположением. Ему сейчас не до меня.

— Не грусти, белла. — Сандро приподнял мой подбородок и взглянул в глаза. — У тебя все получится, я уверен. Расставшись со мной, ты только выиграешь, избавишься от плохого настроения и почувствуешь вкус настоящей жизни.

Вот как объяснить ему, что только рядом с ним моя жизнь стала настоящей? Он, как и все мужчины, все решил за меня. Не дав ни малейшего шанса получить именно то, что мне так важно. Его любовь. Она дороже всего, а кратковременные депрессии и его тяга к фотографированию — это не такая уж большая плата за счастье.

Но Сандро не предлагал поехать с ним, наивно полагая, что так будет лучше. А я не смела напрашиваться: при выезде за границу придется предъявлять документы. И тогда он узнает обо мне правду. Узнает и возненавидит.