Онлайн книга «Ведьмина доля»
— За ключом, который Зойка. И за зеркалом, которое наш наблюдатель, — я нащупала медальон и сжала его в ладони. Пару раз он помогал. — И за камнем, который где-то на подходе. И за мной — для полноты картины. Томка не удивилась. Только желтые глаза прищурились и нос шевельнулся, втягивая воздух и ища некий запах. — Ты знала, — поняла я. — Откуда? — и наугад: — Тетя Фиса рассказала? Она вернулась? Она в курсе? — Да, — подруга снова принюхалась. — В курсе. Верховная скоро будет, — и добавила со странным смешком: — И все соберутся вместе. Все участники. Давно пора. Рядом шевельнулась Соня. Села, очумело огляделась и, узрев Томкино перевоплощение, быстро задала стрекоча. Я достала медальон и вздрогнула от хриплого предупреждения: — Не надо, — желтые глаза угрожали. — Надо, Том, — я успокаивающе улыбнулась. — Надо. Изви… — Не надо, — перебил наблюдатель, бесшумно выходя из-за стеллажа. Посмотрел на Томку и уточнил: — Одержимая бесом ведьма, не так ли? — и деловито: — Есть разговор. И вопросы к бесу, — посмотрел на меня и зачем-то пояснил: — Они — как сиамские близнецы, сросшиеся головами. Один мозг и два сознания. То, что не заметит ведьма, учует спящий бес. И запомнит. Я потеряла дар речи. А Гоша присел на корточки рядом с Томкой и заговорил. И опять моих знаний иностранных языков хватило лишь на то, чтобы опознать чужую речь. Бесов язык. Действительно, полон сюрпризов… Томка, услышав его, вздрогнула, вскинула на наблюдателя взгляд и ощерилась, ладони сжались в кулаки. Не ответив, посмотрела на меня, и нечисть во мне пугливо поджала хвост и напряглась… в ожидании приказа старшего. И последний не заставил себя ждать. «Убери его» прилетело камнем по макушке, отключая сознание, и я раздвоилась. Одна смотрела со стороны, а вторая резко вскинула руку, и наблюдатель, отшатнувшись, хватанул ртом воздух. «Убей», — бесиха оскалилась. Не успела. Привычно втянула носом воздух, готовя заклятье, и… испугалась. Воздуха не было. Я судорожно задышала, в глазах помутилось, в груди закололо болью, а воздуха… не было. Я отчаянно хватала ртом душную пустоту, а в ушах грохотал пульс и шумела кровь, сердце выскакивало из груди. И не ощущались «угли». Я до боли пережимала вены на локтевых сгибах, но знакомая пульсация силы исчезла. И меня затопила безумная паника. Ни воздуха, ни силы, ни… Требовательное «Убей его!» отдалялось, теряя смысл, и мучительная жажда жизни рвала поводок, меняя цель. К черту чужую смерть, я жить хочу!.. Я снова судорожно вздохнула и рухнула в темноту. …глаза. Они светились тусклым серебром, разгоняя мрак. И… говорили. Тихий, неуловимо знакомый голос окликал издалека, и я пошла на зов. А глаза смотрели. Следили за каждым моим движением и улыбались, подбадривая. И я вспомнила. Я наконец-то вспомнила. Динара Сафиулловна. Заклинательница, которая унимала мою нечисть. Сразу после Ночи выбора тетя Фиса сгребла меня в охапку — и к ней, в соседний город, за помощью. А я была не в себе от буйства инстинктов и запомнила только глаза. Глаза Зойкиной тети. И голос. — Уля, очнись, — прохладная ладонь легла на мой лоб, и я резко села. Библиотечный зал. Томка, уже в себе, ходит вдоль стеллажа взад-вперед, отчаянно дымит сигаретой, наплевав на запреты Риммы, и косится очень виновато. И медальона в моей руке нет. И наблюдателя паскудного — след простыл. Зато рядом сидит Динара Сафиулловна и улыбается. Светлые глаза, седые волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке, короткий черный плащ, серебро длинных сережек в ушах, от которых… не по себе. Три года заклинатели следили за моей нечистью, и вот опять… — Зоя… — только и сказала я сипло и кашлянула. — Знаю, — кивнула заклинательница. — Спасибо, что присмотрела, — и дотронулась до серьги: — Ощущаешь? Я поежилась. Однако… — Что вы здесь делаете? — ее появление странно до чрезвычайности. — Свою работу, — Динара Сафиулловна встала, оправив длинную синюю юбку, и протянула мне руку. Я приняла помощь и встала. Мир остался на месте, но внутреннее состояние было странным. Уязвимым. Неустойчивым. Турбулентным. Кажется, вздохни ветер — и меня снесет, и мысли разлетятся, и я снова потеряюсь в темноте… и страхе. — Пройдет, — заметила заклинательница успокаивающе. — Но темный «уголь» лучше снова усыпить. Как нечисть ты несформированная, мелкая и очень слабая. И любой старший, умеющий управлять нечистью, легко захватит контроль. А уснет «уголь» — уснет и нечисть. Томка остановилась, затушила окурок носком кроссовки, снова глянула виновато и щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету. Из холла донеслись тихие голоса — Соня что-то говорила Зойке. Сферы с остатками дымных исчезли, и ничто не напомнило о недавней схватке, кроме ужасного ощущения изношенности. Я вздохнула, прогоняя недавний страх, и неуверенно улыбнулась Томке. Нет, злости не было, как и обиды. Она могла долго, очень долго и методично усыплять свою бесиху, но когда нуждалась в темной силе, нечисть срывалась с поводка на раз. Трижды на моей памяти. При этом спасая жизни. А тут еще и тюрьма влияет, и хорошо, что раньше не сорвалась… Я вопросительно посмотрела на нашу с Томкой спасительницу: — И всё же? — облизнула пересохшие губы. Организм оживал. И есть захотелось, и пить. — Что вы здесь делаете? — Верховная попросила приехать, — Динара Сафиулловна почему-то отвела глаза и, сунув руку в карман плаща, достала мой медальон: — Держи. Я его зарядила. Еще раз на пять… хватит, — и запнулась. Томка снова посмотрела виновато. И чуйка подсказала, что не в срыве дело. От меня что-то скрывают. В душе шевельнулась тревога. Но пытать почтенную заклинательницу права не имею… а вот нечисть врать не любит и не всегда умеет. — Том, а ну, говори!.. — Ульяш, а если мы прикопаем наблюдателя где-нибудь подальше от города, в лесополосе, его коллеги сильно обидятся? — ответила она неожиданным. — Сильно, — я скривилась. — У него, кажется, родня… в шефах. Том, не увиливай! Подруга опустила глаза и глухо сказала: — Верховная будет с минуту на минуту. Уже, считай, здесь. Я втянула носом воздух, и тревога усилилась. Запаха тети Фисы не ощущалось. Я стиснула дрожащими руками сумку. — Какого черта, Том!.. Хлопок двери. Тихие легкие шаги. И незнакомый запах. Почти незнакомый. Измененный, ибо… Из-за стеллажей вышла Римма. Джинсы, короткая куртка, деланно равнодушный взгляд, скрещенные на груди руки и отсутствующие очки. Короткие рыжие волосы дыбом, и по ним снуют белые искры. Камень. Вот и причины недавнего недомогания… А на пальцах сияют десять колец. Верховная. Вот и причины… У меня внутри враз все вымерзло. Замороженным взглядом я смотрела на Римму и отказывалась принимать очевидное. Тетя Фиса отдала бы власть и Пламя только в одном случае… |