Книга Доказательства вины, страница 125 – Джим Батчер

Майкл, беспокойно нахмурившись, посмотрел на спящую дочь, но кивнул.

— Хорошо.

Он вышел и закрыл за собой дверцу, но пригнулся и сунул голову в опущенное окошко.

— Можно спросить у вас пару вещей?

— Валяйте.

Он оглянулся на свой дом.

— Вы никогда не допускали возможности того, что Господь послал меня на последнюю операцию вовсе не для того, чтобы я мог спасти свою дочь? Что Он не намеревался использовать вас для ее защиты?

— Что вы хотите сказать?

— Только то, Гарри Дрезден, что вполне вероятно, вся эта история от начала и до конца затевалась с целью спасти вас. Что, придя на помощь Люччо и ее ученикам, я делал это не для того, чтобы освободить Молли, но чтобы предотвратить конфликт между вами и Советом. Что ее положение вашей подопечной имеет целью не защитить ее, но защитить вас?

— Э?.. — произнес я.

Он покосился на дочь.

— Дети обладают своей особенной силой. Обучая их, защищая их, вы сами становитесь чем-то большим, чем вам казалось возможным. Вы становитесь более понимающим, более терпеливым, более способным, более мудрым. Возможно, это дитя сделает с вами то же самое. Возможно, в этом и есть ее предназначение.

— Если Бог так заботится о помощи нам, почему он не послал никого, чтобы защитить меня от Кассия? Одного из приближенных старины Ника? Ведь неплохой бы спасательный сценарий вышел.

Майкл пожал плечами и открыл было рот.

— И не кормите меня этими байками насчет неисповедимых путей.

Он закрыл рот и улыбнулся.

— Сложная это штука, — признался он.

— Что именно?

— Жизнь. Ладно, увидимся через пару часов. — Он протянул мне руку. Я пожал ее. — Я не знаю другого способа избавиться от влияния Ласкиэли, но это не означает, что его нет. Если вы передумаете насчет монеты, Гарри, если захотите избавиться от нее, обешаю, я помогу вам.

— Спасибо, — ответил я совершенно искренне.

Его лицо посерьезнело.

— А если вы падете перед искушением... если поддадитесь Падшему или угодите в западню ее воли... — Он коснулся рукой эфеса своего тяжелого меча, и лицо его сделалось тверже гранита. Перед этой ветхозаветной решимостью даже фанатизм Моргана казался так, струйкой пара. — Если вы преобразитесь, я тоже буду здесь.

Страх окатил меня ледяной волной. Вот блин!

Я сглотнул, и мне пришлось крепче сжать руль Жучка, чтобы не было видно, как дрожат руки. При всем при этом в голосе Майкла не прозвучало угрозы, не проявилось ее и на его лице. Он просто констатировал факт.

Отметина на левой ладони жгла руку, и я в первый раз всерьез задумался, не переоцениваю ли я своих способностей вести дела с Ласкиэлью. Что, если Майкл прав? Что, если я уже облажался в чем-то и кончу так, как несчастный ублюдок Расмуссен? Как серийный убийца с демонической энергетикой?

— Если это случится, — ответил я сиплым шепотом, — я хочу, чтобы так и было.

По его глазам я видел, что ему эта мысль нравится не больше, чем мне, — но он просто изначально не мог вести себя со мной иначе, чем предельно искренне. Он мой друг, и его это тревожило. Если бы ему пришлось причинить мне боль, это терзало бы его самого еще больнее.

Может, эти слова вырвались у него как подсознательная попытка уговорить меня избавиться от монеты. Он не мог стоять в стороне, позволяя происходить чему-то нехорошему, даже если это означало, что ему придется убить друга.

Я мог относиться к этому с уважением. Я понимал это — ведь я тоже не мог бы стоять в стороне. Но и отказаться от своей магии, лишив себя возможности творить с ее помощью добро, я тоже не мог.

Даже если это убьет меня.

Жизнь — сложная штука. Видит Бог, еще какая сложная. Порой мне кажется, что чем старше я становлюсь, тем сложнее мне в ней разобраться. Есть в этом что-то извращенное. Я думал, мне полагалось бы умнеть. Вместо этого я продолжаю получать по башке из-за своей невежественности. Сложная штука — жизнь.

Но и альтернативы, черт подери, ей немного.

Я вернулся к себе. Я не будил девчонку, пока мы не приехали, и только тогда коснулся ее плеча. Она вздрогнула и сразу проснулась, недоуменно моргая.

— Где мы? — спросила она.

— У меня дома, — ответил я. — Нам надо поговорить.

Она еще поморгала и кивнула.

— Зачем?

— Затем, что тебе нужно понять кое-что. Заходи.

Мы вышли из машины. Я подвел ее к двери.

— Стань рядом со мной, — скомандовал я. Она послушалась. Я взял ее за левую руку. — Растопырь пальцы и зажмурься, — приказал я. Она снова сделала все, как я сказал. Я поднес ее ладонь на расстояние в пару дюймов от двери. — А теперь сосредоточься. Посмотрим, что ты почувствуешь.

Она наморщила лоб.

— Эм-м, — произнесла она, беспокойно покачиваясь взад-вперед. — Тут... давление, что ли? М-м... или скорее жужжание. Вроде как в высоковольтных проводах.

— Горячо, — похвалил я и отпустил ее запястье. — То, что ты почувствовала, — это энергия, которую я использую для охраны моего жилья. Если бы ты попробовала войти, не обезвредив ее, ты схлопотала бы электрический разряд, который бы от тебя и кучки пепла не оставил.

Она уставилась на меня, потом вздрогнула и поспешно отвела руку подальше от двери.

— Я дам тебе амулет, позволяющий проходить мои обереги — до тех пор, пока я не буду знать наверняка, что ты сама умеешь отключать их, входить и включать за собой. Однако сегодня просто не пытайся открывать дверь. Ни заходя, ни выходя. Идет?

— Идет, — тихо пробормотала она.

Мы вошли. Мои уборщики уже закончили работу. Молли оставила у меня рюкзак с одеждой и бельем, раскидав шмотки по всему дивану. Теперь рюкзак лежал аккуратно застегнутый и подозрительно уменьшившийся в размерах. Не сомневаюсь, мои уборщики уложили его так, что все вошло без малейшего усилия.

Молли потрясенно оглядывалась по сторонам.

— А ваша горничная как сюда заходит? — поинтересовалась она.

— Не знаю, о чем это ты, — отозвался я, потому что об уборшиках-фейри говорить нельзя, если не хочешь, чтобы они прекратили тебя обслуживать. Я махнул рукой в сторону дивана, на котором лежал ее рюкзак. — Садись.

Она повиновалась, хотя я видел, что мой командный тон мало ее вдохновляет.

Я сел в кресло напротив. Тем временем из спальни выплыл Мистер и бесцеремонно обвился вокруг ее ноги, приветственно мурлыкнув.

— О'кей, детка, — произнес я. — Мы остались живы. У меня не было особенных надежд на такой исход.

Она потрясенно уставилась на меня.