Онлайн книга «Последняя охота»
|
Ньеману никогда не пришло бы в голову связать аргумент Паскаля с двумя давешними болванами. – Для меня это слишком сложно. – А мне хорошо известна эта полицейская техника – прикинуться простаком и усыпить недоверчивость противника, – хмыкнул немец. Ньеману не хотелось изображать этакого лейтенанта Коломбо, но ему было жалко времени на спор. Пора слегка раздражить хозяина замка. – Я слышал, Юрген и Лаура вели дела очень жестко. – Кто это сказал? Сотрудники? Конкуренты? Профсоюзные активисты? Франц поставил чашку на стол: – Вам известна натура человека, майор. Хозяева – всегда негодяи… для тех, кто на них работает. Знаете, что говорил Черчилль? «Глава предприятия – или человек, которого нужно убить, или дойная корова. Мало кто видит в нем лошадь, тянущую плуг». Ньеман не собирался обсуждать подобные сюжеты с миллиардером и любителем птиц. – Впрочем, это я к слову. Беседовать со мной о группе VG бессмысленно, я никогда не был в числе управляющих – не имел вкуса к деловой активности, так сказать. Гейерсберг издал неприятный высокомерный смешок, каким ставят на место забывшихся плебеев. – По правде говоря, я ни к чему не имел склонности… – За исключением природы. – Верно, – согласился граф. – Гейерсберги всегда были охотниками. Но не вы. Верно? Франц кивнул – эта тема его интересовала. – Я теперь иначе понимаю экологию, а когда-то… охотился. И вот что из этого вышло… – Он крепко сжал подлокотники инвалидного кресла. Ньеман поежился: – Вас ранили на охоте? – Я был молод, а мой брат еще не стал блестящим стрелком, – сказал граф с интонацией фаталиста. Франц посмотрел на сыщика, и тот угадал в его глазах усмешку. – Впрочем, я могу ошибаться: не исключено, что ему уже тогда не было равных… – Хотите сказать… – Ньеману стало не по себе. – Он ранил вас намеренно? – Одна из его пуль сделала меня калекой. – Старик махнул рукой. – Но это дела давно прошедших лет… Майор принял информацию к сведению, посчитав ее крайне важной. У старого филина есть капитальный мотив, он наверняка ненавидел Фердинанда, хотя мстить решил поздновато, и не отцу, а детям. – Почему вы ничего не говорите о нападении на Лауру? – Франц резко сменил тему, уставившись на Ньемана маленькими глазками. – Я собирался, но… В этот момент со стороны другого двора донесся скрип шин по гравию. Звук был такой, словно кто-то швырнул полную лопату камешков в фасадные виражи. Хлопнула дверца. В следующую секунду на террасу влетела Лаура фон Гейерсберг. 29
– Какого черта вы тут делаете?! Разгневанная, с раскрасневшимися щеками, она напоминала героиню волшебной сказки: большие черные глаза, грациозная шея, водопад темных волос, – но скорее Белоснежку или Малефисенту, чем Золушку. У Ньемана сработал рефлекс, он встал: – Изучаю окрестности. В стеганой пуховой жилетке, спортивных брюках и черных сапогах Лаура напоминала спешившуюся всадницу. Она подошла совсем близко и вцепилась в сыщика взглядом: – По какому праву вы допрашиваете моего дядю? Снова захрустел гравий, синий луч мигалки с крыши полицейской машины метнулся по деревьям: графиня явилась не одна – под охраной немецкой полиции. Ей ответил «старый дядюшка» Франц: – Мы просто беседуем, дорогая. Его объяснение только подогрело ярость Лауры. – Что вы вынюхиваете, что ищете, в конце-то концов?! – прошипела она сквозь зубы. – Не успели явиться – и сразу разворошили дерьмо… Ньеман не понимал, чем вызван такой выплеск агрессии. Франц подъехал к племяннице: – Не волнуйся так, мой ангел… Графиня обогнула кресло-каталку, взяла плед с железного стула и прикрыла плечи старика. – Вернись в дом, простудишься, – сказала она, поцеловала его в лоб и сделала знак невидимой сиделке, которая мгновенно материализовалась на террасе. Франц не стал спорить: – Был счастлив познакомиться, майор. – Взаимно… – Ньеман поклонился. Лаура заслонила от него старика, ее огромные черные глаза излучали ненависть. Никто не любит полицейских… В течение всего нескольких часов перед ним предстали три разные Лауры. Гламурная светская дама в трауре, хозяйка замка, неслышным шагом, как призрак, идущая по парку, и фурия, защищающая свою семью от чужака. – Не хотите объяснить, что происходит? – спросила она, скрестив руки. – Насколько мне известно, вчера преступник был у вас в руках! – Вы правы, – примирительным тоном ответил сыщик. – Но Краус не убивал вашего брата. – Появились новые детали? – Мы полагаем, речь идет о мести. Кто-то очень зол на вашу семью за нечто, случившееся в прошлом, почти наверняка на охоте… – И вы решили расспросить Франца в надежде, что он выведет вас на след неизвестного? Его, почти всю жизнь просидевшего в инвалидном кресле?! Ньеман с трудом сдерживал желание коснуться ладонями ее пылающих щек. – Именно так, графиня, – сказал он, постаравшись, чтобы голос звучал спокойно. – Франц рассказал мне о своем «несчастном случае» на охоте… – Меня тогда еще не было на свете. – Это не меняет того факта, что у вашего дяди есть очень весомый мотив. – Не понимаю… – Франц мог убить Юргена, чтобы отомстить брату. Постфактум. Губы графини дернулись, она побелела, и сыщик понял, чего ей стоило не залепить ему с ходу пощечину. – Идемте, – приказала она. В холле она начала подниматься по лестнице, держась за мраморные перила, и почти взлетела на второй этаж. Задыхающийся Ньеман шел следом, пытаясь не отставать. Она обернулась и остановила его взглядом. Сыщик уже понял, что Лаура решила представить ему «семью»: на противоположной стене висели большие портреты в манере Гейнсборо. – Дитрих фон Гейерсберг, – объявила она голосом шпрехшталмейстера. – В начале двадцатого века владел и правил всем югом земли Баден-Вюртемберг. Имел обыкновение уничтожать целые деревни, чтобы расширить «свой» лес, то есть охотничьи угодья. Решив угодить графине, Ньеман вгляделся в суровое лицо. Непримиримый вид, тонкие усы, галстук Аскот [28]. Одетый в пиджак по моде Бель Эпок, с часами в кармашке жилета, он олицетворял ту Пруссию, которую терпеть не могли французы. |