Онлайн книга «Последняя охота»
|
– Выходит, его могли кокнуть противники охоты или разгневанные хлебопашцы? Ивана загадочно улыбнулась. Ньеману нравилось, когда она изображала девчонку-проказницу, смотрела искоса, прячась за вельветовым воротником куртки. – Местные активисты антиохоты – злобные ребята. – Но отрезать голову… – Они могли срежиссировать смерть Юргена напоказ, в назидание другим. Ньеман решил вернуться к старым добрым вариантам: – Как насчет убийцы-психа? Такие действуют, не зная жертву, подчиняясь голосу своего безумия. Юрген вполне мог столкнуться с подобным типом… – Жандармы прошерстили картотеки Эльзаса и Баден-Вюртемберга и не нашли ни похожих убийств, ни заявлений о сбежавших пациентах психлечебниц. Если на Гейерсберга напал психопат, это его первое преступление. Есть одна деталь, свидетельствующая в пользу такой гипотезы. – Какая? – Полнолуние. Ночное светило было на пике своего цикла, когда выпотрошили миллиардера. Его привычное «возбуждающее» средство – кровь, безумие, тайна… Ньемана затрясло. Он умер, воскрес и теперь все время зяб, словно тело так и не обрело прежних свойств. – Что говорит семья? – Немецкие коллеги едва осмелились их опросить. Это одна из причин, по которой нас туда отправили; решили, что французам будет сподручнее трясти клан. Первый поворот направо. – Можешь сказать, куда мы едем? – Поговорить с врачом, который наблюдал за вскрытием. – «Наблюдал»? Что еще за новости? – Спецмера. Шенген – он и для трупов Шенген, а у Гейерсбергов длинные руки. Здесь налево. Ньеман подчинился указанию своего штурмана, и они оказались на каменистой тропинке, полностью затененной деревьями. Их коричневые с зеленым верхушки сплелись и образовали что-то вроде лестницы в небо. – Не понимаю… Мы что, не едем в больницу? – Теперь все время прямо. 4
Дорога внезапно раздвоилась, и внизу показалось озеро. Гигантское зеркало сверкало на солнце, его контуры скрывались за бахромой из черных елей. Волны меняли цвет от серо-стального до аспидного и казались единой непроницаемой массой. – Озеро Титизе, – объявила Ивана, радуясь, что сумела впечатлить Ньемана. Он смотрел на шале, прилепившиеся к склонам вокруг водной глади. Совсем новые, но умело состаренные, деревянные строения навевали мысль о согревающем душу вневременье. Картинка на шоколадке. Ньеман перевел взгляд на идеально гладкую, хромированную поверхность воды. Озеро напоминало месторождение особого минерала, в котором когда-то закаляли бомбы для люфтваффе. Они снова повернули, и озеро исчезло. Перед ними оказался очередной хвойный туннель… Комиссар не понимал, куда они, к черту, направляются. – Филипп Шуллер, – пустилась в объяснения Ивана, – живет в общине, в центре, входящем в состав Общества Макса Планка [8], это аналог нашего Национального центра научных исследований [9] – исследователи совершенно автономны, их лаборатории используют солнечную энергию, они выращивают овощи на собственном огороде и варят мыло. – Гениально. В разговоре об экологии и ее защитниках Ньеману ни разу не удалось удержаться от насмешливого тона, хотя он знал, что эти люди на правильной стороне в борьбе за будущее. Словно подтверждая рассказ Иваны, пейзаж изменился, изгнав все признаки современной цивилизации: ни тебе линий электропередач, ни человеческого жилища. Природа равнодушно взирала на окружающий мир с высот своего ледяного величия. Начался спуск в небольшую долину, где за стеной, увитой диким виноградом, укрылось несколько ферм. – У тебя адрес точный? – поинтересовался Ньеман (он совсем перестал ориентироваться). – Что они тут делают, козий сыр? – Прекрати, Ньеман, эти ребята принадлежат будущему. – Ты только посмотри, один из семи гномов решил нас встретить. У мужчины действительно были борода и брюхо, но роста он оказался обычного, человеческого, хотя круглые очки, посох и улыбка на румяных щеках делали его похожим то ли на Умника, то ли на Весельчака из свиты Белоснежки. – Тормозите, – велела Ивана, – это, видимо, Шуллер. Я предупредила его о нашем приезде. Ньеман послушался и остановился рядом с хозяином сказочного места. – Прошу прощения, – сказал «гном», наклонившись к окну водителя, – мы не пускаем машины на хутор. Французский у него был великолепный во всех отношениях, если не считать намека на акцент – немецкий или эльзасский. – Это охраняемая зона, – добавил он и указал на небольшую земляную площадку. – Наша парковка. Выйдя из «вольво», Ньеман заметил, что стена ограды и разнообразные виды деревьев вокруг домов создают некое подобие японского сада. Цвета, расположение, равновесие – все было призвано внушать покой. Покончив с представлениями, полицейские последовали за Шуллером. Все «знаки» были в зеленых тонах: лишайники, папоротники, крапива украшали портик, с каждым шагом запах навоза становился сильнее. Так ищут будущее? Кроме шуток? Во дворе скепсис Ньемана только усилился: женщины вручную стирали белье в оцинкованных тазах, некоторые мужчины возили компост в тачках, другие – все бородачи – сидели за длинным деревянным столом и лущили горошек… – Внешность обманчива, – улыбнулся Шуллер, – наши исследователи – лучшие в Европе, есть даже один нобелевский лауреат! – И чем конкретно вы тут занимаетесь? – с сомнением в голосе спросил Ньеман. – Биологией. Физикой. Генетикой. Ищем решение экологических проблем. – Но вы еще и семейный врач Гейерсбергов? – вмешалась Ивана. – Разве это не одно и то же? – усмехнулся в ответ толстяк. И добавил, как будто сразу пожалел о сказанном: – Простите дурака, неудачный момент для шуток. Бедняга Юрген… Я ведь присутствовал при его рождении, понимаете? Сюда, пожалуйста… Шуллер пошел к главному зданию, над дверью которого висели колокол и аист из кованого железа. Ньеман последовал за провожатым, то и дело косясь на «лучшие умы», больше всего напоминавшие последователей хиппи семидесятых. |