Онлайн книга «Последняя охота»
|
– И все для того, чтобы истинный наследник сошелся с ним в поединке в лесу? – Именно так. – Но… зачем? Лаура разочарованно вздохнула – «ну что возьмешь с этого плебея?» – Мы сегодня процветающая промышленная компания, но наши ценности остались прежними. Аристократ лишь тогда аристократ, когда способен сойтись в лесу с самым опасным из своих врагов и победить его. Иначе он не достоин управлять нашей империей. – Безумие! – Тебе не понять. Это древняя германская традиция. Славная, этническая, свирепая. Не питай иллюзий на наш счет, Ньеман, на этой земле всегда главенствовало право сильнейшего. К сыщику постепенно возвращалось присутствие духа, но дышать было по-прежнему трудно, горло саднило, как будто он наглотался пыли. – Ты – убийца. – У Юргена было все. Тридцать лет мы предоставляли ему оружие – то, которым от века сражались Гейерсберги. И он считал себя одним из нас. Членом семьи. – Значит, правды он не знал? Даже не предполагал, что будет принесен в жертву? – Не было никакого жертвоприношения, Ньеман. Юргену дали неоценимый шанс. Брошенный сразу после рождения мальчик получил лучшее образование, сказочно разбогател. А победив меня, мог стать единственным наследником. Юрген, терпящий отцовскую грубость, цепляющийся за свой круг, за свои книги, за свои успехи. Юрген, пытающийся всегда быть на высоте, настоящий Гейерсберг. Он ошибался – во всем. Он всегда был глиняным голубем, кроликом из садка, выпущенным на свободу ранним утром, перед охотой. – Величие нашей семьи, – продолжила Лаура, – в том, что мы ставим все на эту охоту и даем ничтожеству возможность получить в свое распоряжение нашу империю. Для нас имеет значение только отбор через сражение. Дух и буква. Он, Ньеман, понял дух. Семейка психов, дошедшая в своей жестокости до усыновления чужого ребенка, позволившая ему вкусить комфорт и роскошь, давшая лучшее образование, внушившая надежду на Великую Судьбу… чтобы однажды принести в жертву тридцатилетнего мужчину. Остается понять букву. Узнать, как функционирует омерзительная система. Лаура улыбнулась, услышав его вопрос. В конце концов, ей не часто выпадала возможность объясниться. – В каждом поколении родители берут в семью тщательно отобранного ребенка. – Зубы проверяете? Лаура не оценила его юмор. – Вполне достаточно медицинской карты. И минимума сведений о родителях. Цитата из стихотворения Альфреда де Виньи на могильном камне Юргена начала обретать смысл: Исполнись мужества, когда боренье трудно, / Желанья затаи в сердечной глубине / И, молча отстрадав, умри, подобно мне. Да, речь в нем идет о ребенке-волке. О ребенке-дичи. Ньеман думал о годах, которые Лаура провела рядом с братом, и притворялась – ради одной-единственной ночи, которой тому предстояло расплатиться за «неправильное» происхождение, проведя ее в одиночестве, голым, в глубине леса. – Ты уверяла, что Юрген был твоим близнецом. – Это правда. – И ты убила существо, которое любила больше всего на свете? – Дополнительное испытание. Закон есть закон. Охоте с подхода не место в мире чувств. «Господи, и я занимался любовью с этой психопаткой!» У Ньемана заныли зубы, и он превратился в айсберг, покрытый липким потом. Его обдувал ветерок, жужжали пчелы, пели птицы, а он слушал монолог сумасшедшей аристократки. – Наша семья любит риск, кровь, сражение. Гейерсбергам чужды современная эпоха и мир, населенный «вырожденцами», которые называют себя экологами, перерабатывают отходы и считают, что готовят будущее, хотя думают о пенсии. Наш клан всегда следовал истинному завету природы – смерть и выживание. Деньги – ничто. Наша промышленная группа и наша политическая роль не имеют значения. Мы не являемся частью вашего жалкого мира. Ньеман вспомнил портреты предков Лауры и подумал, что ее изображение отлично впишется в галерею монстров. – Поэтому твоя мать покончила с собой? – внезапно поинтересовался он. Графиня опустила ружье, повесила его на плечо и направила «глок» на сыщика – она знала, что пистолет заряжен. – Эта тупица ничего не должна была прознать, но случайно услышала разговор Франца с Фердинандом. И не захотела принять жестокий закон нашего клана. Мать носила фамилию Гейерсберг, но была другой. Чужой. Пришлой. Лес перемалывает подобные… минусы. С этой эпитафией Сабину фон Гейерсберг отправили в вечность. – Герберт фон Гейерсберг в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Дитрих фон Гейерсберг в тысяча девятьсот шестьдесят шестом. Томас в тысяча девятьсот сорок четвертом. Гельмут в тысяча девятьсот сорок третьем. Рихард в тысяча девятьсот шестнадцатом… Всех этих мужчин убивали их братья? – Братья и соперники. – И приемыш ни разу не победил? – Никогда! – Лаура ослепительно улыбнулась. – Это доказывает наше абсолютное превосходство. Гейерсберги – охотники. Без сомнения, лучшие в мире. Даже когда мы воспитываем, обучаем и тренируем будущих противников, они бессильны против нас, что неопровержимо доказывает: врожденные качества нельзя «пересадить». Кровь – все, образование – заведомо обреченная на провал надежда плебса. Ньеман наслаждался пьянящей прелестью утра. Возможно ли, что этот рай породил этот ад? Неужели рай сотворил Гейерсбергов, как природа порождает рак и худшие инфекционные заболевания? Он приказал себе собраться. Тебе нужны факты. Все факты. Для протокола и собственного «post mortem». – Как именно организуются ваши охоты? – Арбитр – член семьи – решает, когда состоится охота с подхода. – Франц? Улыбка превосходства на губах Лауры почему-то напомнила Ньеману жест, всегда вызывавший у него дрожь отвращения: длинный наманикюренный ноготь пробует, хорошо ли заточена опасная бритва. – Все эти годы Франц тщательно готовил лес и охранял территорию, чтобы охота проходила в соответствии с вековыми традициями. – Дату определяет он? – Год и сезон – да, день – нет. Необходимое условие – полнолуние. К несчастью, оно выпало на этот про́клятый уик-энд. Дата напомнила Ньеману о втором убийстве. – Макса убил Удо? – Это пора было сделать. – Ему полнолуние не досталось. – Ветвь моих кузенов второстепенная. Их ритуал более… гибкий. – Маловажная смерть, я понимаю… Лаура тронула указательным пальцем курок. Ньеман заметил, что палец дрожит, и понял, что переборщил с сарказмом: графиня явно теряла терпение. Нужно сменить тему. |