Онлайн книга «Дневник Гуантанамо»
— Зачем ты звонил в отель в Германии? — Мой босс попросил меня забронировать номер для одного из его братьев. — Сколько у тебя компьютеров? — Только мой рабочий компьютер. — Ты лжешь! У тебя есть портативный компьютер. — Это компьютер моей бывшей жены. — Где живет твоя бывшая жена? — ДСР знает. — Хорошо, давай проверим эту ложь. Агент Ли вышел на несколько минут, чтобы приказать ДСР обыскать дом моей бывшей жены и забрать портативный компьютер. — Что, если ты лжешь? — Я не лгу. — Но что, если? — Я не лгу. Конечно, он угрожал, что меня будут пытать, если окажется, что я солгал. — Ты ведь знаешь, что у нас есть несколько черных ублюдков, которые ненавидят террористов вроде тебя, — сказал он, и в течение всего разговора в его речи мелькали расистские выражения. — Я сам ненавижу евреев, но вы, парни, направляете самолеты в наши здания, — продолжил он. — Это дело ваше и тех, кто сделал это. Вы должны обсудить свои проблемы с ними. Я к этому не имею никакого отношения. Регулярно агенту Ли звонили, очевидно, это была его девушка. В это время другой идиот, говорящий на немецком, задавал самые глупые вопросы. — Смотри сюда. Это немецкая газета, и в ней пишут о вас, парни, — сказал он. Я просмотрел статью об экстремизме в Германии. — Что ж, мистер Грант, это не мои проблемы. Как видите, я в Мавритании. — Где сейчас Абу Хафс? Где Нуман? — спросил агент Ли агрессивно [59]. — Я не в Афганистане. Я в Мавритании, в тюрьме. Как я могу знать, где они сейчас? — Ты прячешь его, — сказал он. Я хотел было сказать: «Проверьте мои рукава», — но осознал, что не в моем положении говорить такое. — Ахмед Рессам сказал, что знает тебя! — Я не знаю Ахмеда Рессама. И вы ничего не можете с этим сделать. Тем временем ДСР со своим помощником вернулся с ноутбуком моей бывшей жены. Им было запрещено входить в допросную, поэтому они постучали в дверь, и агент Ли вышел. Я присмотрелся и увидел, что у них был тот самый ноутбук. Я обрадовался, что они смогли найти «большой секрет». Агент Ли вернулся. — Что, если я скажу тебе, что они не нашли компьютер? — спросил он, пытаясь быть умнее, чем он есть на самом деле. — Я только могу сказать, что у меня его нет, — ответил я, дав ему поверить, что я не видел ноутбук. После этого он ни разу не спросил меня о нем. Они скопировали все жесткие диски и вернули их домой, просто чтобы потратить четыре года на старательные поиски несуществующего сокровища. Вот незадача! — Мы вторглись в Афганистан и убиваем там всех. Думаешь, это нормально? — спросил агент Ли. — Вам лучше знать, вы же этим занимаетесь, — сказал я. — Ты знаешь Хаяри [60]? — Нет! — Канадцы сказали, что видели вас вместе. Либо я обманываю тебя, либо они обманули меня. Или ты лжешь. — Я не знаю его, но в мечети и в кафе недалеко от нее меня всегда окружали незнакомые люди. — Как ты думаешь, почему из двух миллионов мавританцев мы выбрали именно тебя? — Я не знаю почему. Я знаю только, что не сделал вам ничего плохого. — Напиши свое имя на арабском. Я написал имя. Для чего-то он все время меня фотографировал. Он меня очень запутал. — Зачем ты звонил в ОАЭ? — Я не звонил. — Ты думаешь, я обманываю тебя? — Нет, но я не помню, чтобы звонил в ОАЭ. Как выяснилось, он действительно обманул меня, но, возможно, непреднамеренно. Я действительно не звонил в ОАЭ, но однажды мне звонила моя подруга доктор Эман из Саудовской Аравии. Она пыталась помирить меня с моей бывшей женой. Я не смог вспомнить об этом во время допроса, я слишком сильно нервничал. Но когда меня освободили, дома мне напомнили, поэтому я сам пошел в полицию и рассказал им все о том случае. Еще как-то раз мой брат Ибрагим, который работает рентгенологом, звонил своему французскому поставщику в Париж. Обычно, если я даю телефон тем, кому я доверяю, то не уточняю деталей звонка. Но, если тебя арестовывают, нужно рассказать обо всей своей жизни, и ответы вроде «я не помню» не принимаются. Во время допроса агент Ли обзывал меня и мою семью разными словами и запрещал мне пить то, за что платит мой народ. В конце концов, это на наши налоги обеспечивается комфорт американских гостей. В конце допроса, когда мой организм был уже почти полностью обезвожен, агент Ли ударил меня по лицу полуторалитровой бутылкой с водой и вышел из допросной. Я даже не почувствовал боли от удара, которым мне чуть не сломали нос. Мне было слишком приятно видеть, как агент Ли и его переводчик уходят. Агент Ли не делал никаких записей, что показалось мне очень странным, потому что обычно следователи все отмечают в блокнотах, но я уверен, что наш разговор записывался на диктофон. Мистер Грант изо всех сил пытался повторить все оскорбления, которыми агент Ли щедро меня осыпал. Я думаю, что мистер Грант был бесполезен для мистера Ли. Американцы покинули Мавританию, и на следующий день правительство Мавритании освободило меня. Потом ДСР отправился в медиацентр и сообщил им, что я невиновен и что с меня сняты все обвинения. Начальник ДСР, Directeur General de la Surete Nationale (генеральный директор национальной безопасности) [61], предложил мне деньги в долг на случай, если я не смогу трудоустроиться, а ДСР в это время позвонил генеральному директору (PDG) компании, в которой я работал, и лично сообщил ему, что я невиновен и должен продолжить у них работать [62]. |