Онлайн книга «Восьмое делопроизводство»
Лыков решил наконец познакомиться с этим самым молодым видом столичного транспорта. И поехал на нем в градоначальство. Началось прилично: из двенадцати пассажирских мест было занято не больше половины, и сыщик сел у окна. На углу Невского и Морской идиллия закончилась: вошло сразу полтора десятка человек, началась давка. И сыщик вдруг увидел перед собой знакомое лицо. Только что он держал в руках фотокарточку этого типа из Варшавского полицейского архива! Делопроизводитель заглянул в ЦРБ и поинтересовался у Салькова, как продвигается фабрикация розыскного альбома по карманникам. Коллежский регистратор ответил, что работа идет полным ходом. Вот, кстати, взгляните: заношу в анналы известного марвихера Матыса Жительне. И показал регистрационную карту из Варшавы с характерным портретом седлецкого мещанина. Лыков глянул мельком, кивнул и пошел дальше. Но внешность марвихера запомнил. И вот тот самый седлецкий мещанин стоял в двух шагах от сыщика и обмахивался шляпой — будто бы ему жарко. Знакомый прием. Воры, когда одной рукой лезут за бумажником, во второй всегда держат шляпу, газету или пальто. И прикрывают ими свой маневр от чужих глаз. Сейчас Жительне сунется в карман… Полный господин в переходном дорожном костюме ни о чем не подозревал. Вот полшага вперед… Еще полшага… Пора! Статский советник одним прыжком оказался за спиной вора и схватил его за кисть, когда тот уже вытаскивал бумажник. Попался! Матыс визгнул от боли — сыщик прихватил его крепко — и попытался бросить добычу на пол. Но не вышло. — Что такое? — резко повернулся толстяк. — Да это же мой бумажник! — Дамы и господа, — громко объявил на весь автобус сыщик. — На ваших глазах я поймал с поличным известного карманного вора Матыса Жительне. Вот, убедитесь. И он поднял вверху руку жмуда [49] с зажатым в ней лопатником. Публика зашумела, многие стали проверять свои карманы. Какой-то рыжебородый, пахнувший водкой, подскочил и замахнулся на вора: — Стрекулист! Не ты ли меня вчерась в трамвае обчистил? А вот получи! Лыков в последний момент перехватил кулак и тоже сжал. Рыжий охнул. — Охолонись. Если обокрали, обратись по принадлежности. — Я… я жалобу подам градоначальнику. Как тебя звать? — Статский советник Лыков из Департамента полиции. Драчуна как ветром сдуло. Алексей Николаевич вернул бумажник пострадавшему, записал его фамилию и адрес. На углу Гороховой сыщик с вором вышли из автобуса и двинули к Адмиралтейству. Жительне пробурчал: — Я, что, такая популярная фигура, что вы знаете меня по имени? — Вполне популярная. — Польщен. Марвихер вел себя достойно: не вырывался, не клялся в своей невиновности. Он даже вызвал этим уважение у статского советника. Перед входом в градоначальство седлецкий мещанин остановился и сказал: — Знаете, господин Лыков, я тоже про вас слышал. — Да? Это где же? — Ох… И в Варшавском исправительном отделении, и в Таганке. — Сильно ругали? — Нет, не очень. Фартовые говорили, что вы справедливый. Вот и сейчас не дали этому орангутангу меня побить. — А вы хорошо держитесь, — одобрил сыщик. — Куда деваться? Попался так попался. Хотя… Вор не успел договорить. Лыков приказал стоящему на посту городовому: — Вызови сюда дежурного. Тот и не подумал усомниться в праве солидного господина отдавать ему приказы. Он крикнул в дверь, и на панель вышел хорошо знакомый Лыкову человек. Это был околоточный надзиратель Новодеревенского участка Сомов. — Здравия желаю, Алексей Николаевич! Кого нам привели? — Да вот, попался в автобусе, залез в чужой карман. Забирайте и оприходуйте, адрес потерпевшего я сообщу. Сомов уже взял задержанного за рукав, как тот взмолился: — Господин Лыков! На два слова! Очень важно! Сыщик нюхом почувствовал, что жмуд не шутит. Он приказал дежурному: — Дайте нам несколько минут. И отвел вора на угол. Тот с жаром начал говорить: — Ваше высокородие, орел мух не ловит. Ну что я вам? Маленький человек, который добывает себе на пропитание. Отпустите. Ради Христа, отпустите! Лыков молча слушал, понимая, что у марвихера есть к нему предложение. Он не ошибся. Матыс обернулся на стоящего невдалеке околоточного, понизил голос и добавил: — А я вам бандочку продам за это. Хорошую страшную банду. — Говорите. — А вы меня отпустите? — Если ваши сведения окажутся важными, то отпущу. — Обещайте! Алексей Николаевич пообещал. Жительне перешел на шепот: — Есть хевра, квартирует в доме четыре по Забалканскому проспекту. Сами знаете, что это за дом. Лыков кивнул. Печально известный притон входил во владения «Вяземской лавры». — Хозяину квартиры фамилия Панскис, он мой… как это? земляк. А ребята жуткие, скоки, они грабят ломбарды и ссудные кассы. Никого не жалеют. — Кличку атамана знаете? — Земир. — Иван Земиров? Беглый с каторги? Жмуд облизнул губы и добавил: — Там есть еще такой… Страшно называть… — Смелее, Матыс Ромалдович! — Зовут Зверяка. — Кличка? — Черт его знает. Есаул при атамане, однако боятся его все больше Земира. Только об нем я вам ничего не говорил! Сыщик думал недолго: — Что ж, уговор дороже денег. Тем более что лопатник мы пострадавшему вернули. Идите и в другой раз не попадайтесь! — Спасибо, ваше высокородие! Буду Бога молить за ваше здоровье. И поймайте того Зверяку. Вор мигом убрался в переулок. Лыков подошел к околоточному: — Спасибо, Сомов. Можете идти. Извините, что зря побеспокоил. — Что-то важное сообщил? — догадался дежурный. — Буду сейчас выяснять. — В градоначальстве? — Нет, у Филиппова. Если марвихер не соврал, его наводка была очень ценной. Иван Земиров сбежал еще с Сахалина, под шумок войны с японцами. Его дважды ловили, а он опять делал ноги. Вот уже полтора года негодяй скрывался где-то в столице, и сыскные не могли его поймать. Оказывается, он сколотил банду, которая громит ломбарды. Уж не «Гамма» ли это? Лыков пересказал слова Жительне Владимиру Гавриловичу, и тот вызвал чиновника для поручений Алексеева. Алексеев в свою очередь послал за Жаликом, сыскным надзирателем Третьего участка Спасской части, где была «Вяземская лавра». К вечеру удалось узнать, что в угловой квартире дома номер четыре, у хозяина Панскиса, прописано двенадцать жильцов. Как раз столько, сколько сыщики числили в банде. Документы на них, и это было удивительно, находились в полном порядке. По бумагам вся дюжина числилась во Второй биржевой артели Апраксина рынка. Солидное предприятие, одного залога предоставляет триста тысяч рублей. Частые полицейские облавы «Вяземской лавры» никогда не находили у Панскиса ничего предосудительного. Он даже водкой по ночам не торговал! А этим занимаются все сдатчики смрадных угловых квартир. Апраксинцы были прописаны, никаких скандалов за ними не числилось. Правда, жилец по фамилии Зверяка в доме отсутствовал. Зато в паспортном столе отыскался такой. Агап Зверяка, отставной бомбардир Второй вылазочной батареи Новогеоргиевской крепости, проживал неподалеку, в Таировом переулке. Полиция не числила за ним никаких грехов. |