Онлайн книга «06'92»
— Мне без пива не идёт. — Может, парика задуть? — сипло произнёс он, понемногу выдыхая дым. — Не хочу. Гера пожал плечами и вернул косяк Коле, не забыв предупредить: — Лечи. — После уставился на Санька. — Есть ещё? — Последнее забили. — Да чё ты мне чешешь! — Да в натуре нет больше! Отвечаю! — В школе отвечают. — Блин, Гера, не грузи, а? — попросил Саня и указал на цветастый пластиковый пакет. — Сиги возьми, не жалко. Травы нет. Папироса сделала ещё один круг, а когда конопли в ней осталось с ноготь большого пальца, Гера аккуратно забычковал косяк и спрятал в карман треников. — Ты чего? — возмутился Санёк. — Пятку Серому оставлю. Пацаны зло переглянулись, а Гера по-хозяйски заглянул в лежавший на лавке пакет и присвистнул. — Ни фига себе, сказал я себе! Я посмотрел ему через плечо и увидел целую россыпь сигарет. В основном те были без фильтра — «Астра» и «Прима», но хватало и нормальных. Гера начал придирчиво ворошить их, предпочитая «Родопи», «Космосу» и «Монте-Карло» более престижные «Парламент», «Мальборо», «Кэмел» и «Винстон». — Это кто вас подогрел? — не сдержал я удивления. Пацаны рассмеялись. — Бабок ходили трясти, — объяснил Санёк. — Семечек и курева подняли. Гера до упора забил сигаретами свою пачку и жадничать не стал, кинул пакет обратно на лавку. — Вот вы тупорылые, — покачал он головой. — Менты примут, даже если не закроют, почки точно отобьют. Они ж тех бабок и доят. Татарчонок захихикал, глянул на приятеля, и пацаны покатились со смеху. — Тут кора была, — отсмеявшись, решил пояснить причину веселья Саня. — Вчера луноход подъехал, все во дворы щеманулись, менты за ними, а я в стороне со всем палевом на заборе сижу. Мусора на меня ноль внимания и мимо чешут, а наши: «Беги, Санёк! Беги!» Олени, блин! Я с забора долбанулся, штаны порвал, еле смысля. Я представил себе эту картину и невольно улыбнулся. Тут послышался шум лифта, лязгнули дверцы, и к нам из подъезда вышел весь какой-то прилизанный паренёк с пробивающимися над верхней губой юношескими усиками. В одной руке он держал нечто вроде клавиатуры с проводами, в другой нёс забитый магнитофонными кассетами пакет. — Привет, братва! Распространяя крепкий аромат мужского одеколона, Антон Буньков подошёл, кинул свои вещи на лавку и поздоровался со всеми за руку. — Принесли? — спросил он у Санька. — Всё чётко, — подтвердил татарчонок и указал на пакет. — Зырь. — Тогда на неделю «Спектрум» ваш. Только мафон сами ищите. — Закешь, какие там игры, — попросил Коля и полез смотреть кассеты, а Тоха придирчиво оценил количество сигарет в пакете, достал одну и прикурил от газовой зажигалки. Он всегда был тем ещё жуком, вот и сейчас выцыганил себе никак не меньше блока курева, просто уступив на неделю домашний компьютер. Одно слово — барыга. Ещё и прикид модней некуда: кожаные мокасины, импортные варёные джинсы, рубашка в разноцветную полоску с вышитым над кармашком крокодильчиком — «Лакоста» и по виду фирменная. — Весь стильный, прям, — усмехнулся я, не сдержавшись. Антон оглядел меня с головы до ног и презрительно фыркнул. — Да уж не лампасник, как ты! Енот, ты из какого года выполз? — Из девяностого, — на полном серьёзе ответил я и, приметив на кисти пацана воспалённую точку ожога, какие остаются, когда о кожу гасят бычки, спросил: — А с рукой что? — Босс сигарету затушил. — Чего?! — взвился Гера. — Он вообще всё на свете попутал?! — Да успокойся, Жорж! — отмахнулся от брата Тоха. — Нормально всё. Просто базар про силу воли зашёл. На что кто готов пойти, чтобы добиться своего и всё такое. Босс и предложил полсотни баксов, если дам окурок о руку затушить. Пятьдесят долларов — это около пяти тысяч в рублях на чёрном рынке, сумма серьёзная, но я целиком и полностью согласился с Геной, когда тот, покрутив пальцем у виска, выдал: — Ну ты гонишь… — Да не в бабках дело! — разозлился Антон и нервно потёр обожжённую руку. — Это проверка, понял? Надо заранее знать, можно с человеком дела вести или тот зассыт, когда что-то серьёзное подвернётся! Меня эти слова убедили мало, да и на остальных, судя по их взглядам, особого впечатления не произвели. Правда, о пацанских понятиях никто вспоминать не стал. Толку-то распинаться? Братец у Геры всегда гниловатый был. Не понимает, какое западло так прогибаться. — Что за босс? — полюбопытствовал я. — Новый русский, что ли, — так баксами сорить? Откуда они вообще у него? Антон вопрос проигнорировал, выкинул недокуренную сигарету в кусты и взял с лавки пакет; вместо него ответил Коля. — Обычный барыга, на Зелёном точку держит. — Обычный, ха! — не сдержавшись, фыркнул Тоха. — Да мы такие дела скоро крутить станем, облезете! Я не удержался и спросил: — Больше он тебе ничего не прижигал? Ну знаешь, как говорят: есть один папирос, но он к телу прирос? Пацаны так и прыснули со смеху, а вот Антону шутка смешной не показалась. — Совсем офигел? — взвился он. — А что? Если не за пятьдесят, а за сто долларов? — Да пошёл ты, Енот! Всегда полудурком был, а в армейке, видать, деды совсем кукушку стрясли! Частенько дужкой от кровати прилетало? — Помойку завали! — рыкнул я и шагнул вперёд, но Гера загородил от меня двоюродного брата. — Хорош, Серый, — попросил он, после развернулся к не по годам наглому родственнику. — Тоха, начинай уже базар фильтровать. А то борзый стал, сил нет. И ты не ответил: зелень у твоего торгаша откуда? — Да не торгаш он, а деловой! — вспыхнул Антон. — С такими людьми знаком, о-го-го! Точка со шмотками на Зелёном — не главное, основной доход от продажи долларов и марок идёт. А на мне теперь скупка золота. — Пацан достал из кармана небольшие плоскогубцы и с гордостью продемонстрировал их нам. — Вся фишка в том, чтобы сразу серьги и кольца в комок смять. Тогда, даже если они краденные и менты примут, терпилы уже не опознают. А стоимость всё равно исключительно от веса и пробы зависит. Я решил, что продуманный торгаш использует малолетку там, где не хочет палиться сам, и покачал головой, поражаясь дурости Антона. Хотел сказать об этом балбесу, но обратил внимание на въехавшую во двор чёрную «волгу» двадцать четвёртой модели, которая, переваливаясь на ямах и выбоинах в асфальте, медленно-медленно покатила вдоль дома в нашу сторону. Внутри сидели двое в пиджаках и при галстуках, так что я негромко произнёс: |