Книга Орден Казановы, страница 22 – Олег Суворов

Елена была слишком чувствительной натурой, чтобы не понять его состояние, поэтому на какое-то время между ними воцарилось молчание. Винокуров немного помялся, затем вскинул на неё глаза и спросил:

— Ну и что же мы решим насчёт моего портрета?

Однако Елена отрицательно качнула головой.

— Оставим это. Лучше скажите, что вы думаете по поводу фразы, которую я недавно вычитала в каком-то дурацком романе: «Художник должен быть голодным»? По-вашему, это действительно так?

— Мне кажется, в этом есть доля истины, — после некоторого раздумья отвечал Денис Васильевич, — если только иметь в виду разные виды голода.

— Как вас прикажете понимать?

— Ну, в молодости это может быть чисто физиологический голод, в зрелости — страстное желание добиться популярности у современной публики, а в старости — жажда бессмертной славы в потомстве.

— Ох, какой вы умный! — с весёлой иронией воскликнула Елена. — А что вы скажете, если я спрошу вас...

Но она не успела задать следующий вопрос, поскольку в дверях появилась горничная с сообщением: «Елену Семёновну желает видеть какой-то господин».

— Может быть, это ваш следователь? — спросила она, взглянув на Винокурова.

— А он не назвал себя? — пожимая плечами, в свою очередь, спросил он, обращаясь к горничной.

— Нет.

— Ну, тогда это не может быть Гурский.

— Да что мы понапрасну гадаем, — с досадой заявила Елена. — Проводи его к нам, Таня.

Через минуту издалека послышались твёрдые мужские шаги, и в гостиной появился высокий, смуглый, черноволосый мужчина с большим носом и пронзительными глазами. При его появлении Елена и Денис Васильевич встали.

— Оскар Соломонович Штейн, присяжный поверенный, — чётко представился незнакомец, после чего вопросительно глянул на Винокурова. У меня приватное дело к госпоже Богомиловой, так что, я надеюсь, вы меня извините, если я попрошу оставить нас одних.

— Конечно, — Денис Васильевич взглянул на Елену. — Если не возражаете, я подожду в библиотеке.

— Да-да, только не уходите, не простившись со мной, — заторопилась она и обратилась к «присяжному поверенному»: — Присаживайтесь, прошу вас. Вы, наверное, принесли известия о моём муже?

Однако Штейн никак не отреагировал на этот вопрос, пока не дождался ухода Винокурова.

— Если позволите, я прикрою дверь, — сказал он, — наш разговор не для посторонних ушей.

Молодая женщина кивнула, преисполняясь самого тревожного ожидания и оттого пленительно розовея.

— Ну же, говорите, — настойчиво попросила она, когда со всеми приготовлениями было покончено и Штейн вернулся на своё место. — Что с Филиппом?

«Присяжный поверенный» пристально, каким-то странно изучающим взглядом посмотрел на неё.

— Я вижу, что вы очень любите своего мужа, — произнёс он с полувопросительной интонацией в голосе.

— Да, разумеется, я люблю его, — нетерпеливо подтвердила Елена. — Но вы меня пугаете... Он жив?

— Да, жив.

— Ну, слава Богу! А что с ним, где он находится, кто его похитил?

— Этого я вам сказать не могу.

— Как не можете? Что вы! С чем же вы тогда пришли?

«Присяжный поверенный» слегка помедлил, а затем наклонился вперёд и, глядя Елене прямо в глаза, спросил:

— Что бы вы сказали, сударыня, если бы узнали о том, что ваш муж женился на вас ради богатого приданого?

— Это ложь! — мгновенно возмутилась она. Мы с Филиппом очень любим друг друга... Вы просто плохо его знаете! Главное для моего мужа — это его семья и наука. Филипп — настоящий учёный, который, если бы я не следила за его внешним видом, постоянно ходил бы в одном и том же костюме. Да будет вам известно, что все деньги, которые ему отошли в качестве моего приданого, он истратил на свою лабораторию! Впрочем, — вдруг спохватилась молодая женщина, — кто вы такой, чтобы я перед вами оправдывалась?

— Как я вам уже говорил, моя фамилия Штейн, — с ироничным поклоном сообщил собеседник, — однако мне было очень приятно слышать, как горячо вы защищали своего супруга. В таком случае, ничто не мешает нам перейти прямо к делу. Господин Богомилов жив и здоров и находится в известном мне месте... не по своей, разумеется, воле. Он был бы счастлив немедленно вернуться к супружескому очагу, однако для этого имеются определённые препятствия...

— Вы пришли требовать у меня денег за его освобождение? — резко выпрямляясь и заметно краснея, спросила Елена, не отрывая глаз от своего собеседника.

— Вы попали в самую точку, сударыня, — после минутной паузы ответил Штейн.

— Сколько?

— Сто тысяч.

— Но у меня столько нет!

— В таком случае, я... точнее, те лица, от имени которых я выступаю, готовы подождать.

— Нет, чием же... — И Елена, словно приняв решение, порывисто поднялась с места. — У меня много драгоценностей. Эти ваши лица согласны принять их вместо денег?

— Конечно. — Присяжный поверенный» слегка расслабился и даже позволил себе улыбнуться. — С вами приятно иметь дело, сударыня. Смею заметить, что перед лицом искренних чувств любые материальные блага теряют свою значимость, превращаясь всего-навсего в...

— Оставьте свои замечания, сударь, и подождите меня здесь. Драгоценности хранятся у меня в спальне. И не бойтесь, — уже на ходу добавила молодая женщина, — я не собираюсь вызывать полицию.

— Целиком полагаюсь на ваше благоразумие, — заверил «присяжный поверенный».

Стоило ей выйти в соседнюю комнату, как мнимый Штейн (а Морев придумал эту фамилию случайно, уже на подходе к дому) довольно усмехнулся тому, что молодая супруга Богомилова оказалась значительно сговорчивее мужа, и полез в карман пиджака за папиросами.

Он с наслаждением курил, по привычке выпуская из своих упругих губ изящные колечки дыма, когда дверь спальни бесшумно приоткрылась и в гостиной вновь появилась Елена, державшая в руках большую бело-голубую фарфоровую вазу. Закусив нижнюю губу от едва сдерживаемого напряжения, она стала на цыпочках подкрадываться к Мореву, стараясь не шелестеть платьем. Он сидел к ней спиной и, казалось, был целиком поглощён своим занятием, однако в тот момент, когда она уже подняла вазу над его головой, внезапно отпрянул в сторону и вскочил на ноги.

Ваза выскользнула из рук молодой женщины и с грохотом полетела на пол, разбившись на множество осколков.

— Что это вы... — начал было он, однако Елена порывисто метнулась к двери, распахнула её и громко закричала: — Денис Васильевич! Денис Васильевич!

Морев застыл на месте со зловещей улыбкой на устах. Через минуту в гостиную вбежал Винокуров.

— Задержите его, — задыхаясь от волнения, произнесла молодая женщина, — это один из тех, кто похитил моего мужа!