Книга Город вечной ночи, страница 13 – Линкольн Чайлд, Дуглас Престон

– А впрочем, я могу вам сказать. Теперь могу. Теперь, когда ее нет, тот договор утратил силу, вы так не считаете?

И снова он ответил молчанием. Брайс был достаточно умен, чтобы не отвечать на такие вопросы.

– Уже к концу нашего брака… – Изольда сделала глубокий вдох, – Грейс, пьяная и обкурившаяся, сбила восьмилетнего мальчика. Мальчик впал в кому. Две недели спустя он умер. Просто кошмар. Его родителям пришлось отключать его от системы жизнеобеспечения.

– О нет, – с искренним ужасом произнес Гарриман.

– О да.

– И что случилось потом?

– Папочка ее отмазал.

– Каким образом?

– Ловкий адвокат. Деньги.

– А где это случилось?

– В Беверли-Хиллс. Где же еще? Пришлось стереть все записи. – Она замолчала, допила свою вторую порцию и с видом победительницы стукнула стаканом о столешницу. – Но для нее все это уже не важно. Похоже, фортуна все-таки отвернулась от Грейс Озмиан.

Кабинет Говарда Лонгстрита в большом здании ФБР на Федерал-плаза был точно таким, каким Пендергаст его помнил: скупо украшенный, заставленный шкафами с книгами по всем мыслимым отраслям знаний – и без единого компьютера. Часы на стене сообщали каждому, кто интересовался, что сейчас без десяти пять. Благодаря двум потертым «ушастым» креслам и маленькому чайному столику на иранском ковре ручной работы кабинет больше походил на гостиную в старинном английском мужском клубе, чем на кабинет в здании правоохранительной службы.

Лонгстрит сидел в одном из «ушастых» кресел, а рядом на столике стоял на подносе неизменный «Арнольд Палмер» ^[7]. Пошевелившись своим большим телом, Лонгстрит провел рукой по длинным седым волосам, потом той же рукой молча указал Пендергасту на другое кресло.

Пендергаст сел. Лонгстрит глотнул своего любимого напитка и поставил стакан на поднос. Он намеренно не предложил стаканчик Пендергасту.

Молчание длилось и длилось, и наконец исполнительный заместитель директора заговорил.

– Агент Пендергаст, – произнес он монотонным голосом. – Я хочу прямо сейчас услышать ваш доклад. Меня особенно интересует ваше мнение касательно того, были ли эти два убийства совершены одним лицом.

– Боюсь, я ничего не могу добавить к докладу по первому убийству, с которым вы уже знакомы.

– А по второму?

– Я им не занимался.

На лице Лонгстрита появилось недоуменное выражение.

– Не занимались? Почему, черт побери?

– Я не получал приказа расследовать его. Непохоже, что это федеральное дело, сэр, разве что эти два убийства связаны.

– Сукин сын, – пробормотал Лонгстрит, хмуро глядя на Пендергаста. – Но вам известно о втором убийстве.

– Да.

– И вы не думаете, что они связаны?

– Я предпочитаю не строить догадки.

– А вы постройте, черт побери! Мы имеем дело с одним убийцей или с двумя?

Пендергаст закинул ногу на ногу:

– Рассмотрим варианты. Первый: оба убийства совершил один и тот же киллер, после третьего его можно будет квалифицировать как серийного убийцу. Второй: убийца первой жертвы выкинул тело в гараж, а голова была отрезана не имеющим отношения к убийству человеком, который затем продолжил набивать руку обезглавливанием. Третий: второе убийство было простой попыткой подражания первому. Четвертый: убийства совершенно не связаны между собой, два обезглавливания – это случайное совпадение. Пятый…

– Хватит! – прервал его Лонгстрит, повысив голос.

– Мои извинения, сэр.

Лонгстрит отхлебнул из стакана, поставил его на прежнее место и вздохнул:

– Слушайте, Пендергаст… Алоизий, я бы солгал вам, если бы сказал, что назначил вас расследовать то первое убийство не в качестве наказания за ваше самовольное поведение на острове Идиллия в прошлом месяце. Но я готов закопать боевой топор. Потому что, если говорить откровенно, мне нужны ваши необыкновенные таланты для расследования дела. Оно уже начинает разрастаться как снежный ком, и вы наверняка знаете об этом из газет.

Пендергаст не ответил.

– Нам очень важно найти связь между двумя убийствами, если она существует. Или же, напротив, доказать, что никакой связи нет. Если мы имеем дело с серийным убийцей, то это может стать началом чего-то воистину ужасного. А серийные убийцы – ваша специализация. Проблема вот в чем: несмотря на наше громогласное заявление по первому телу, которое якобы было привезено из Джерси и выгружено в Куинсе, у нас нет никаких доказательств того, что дело и вправду федеральное, а потому расследование следует вести весьма деликатно с точки зрения соблюдения протокола. Я не могу официально подключить к расследованию кого-нибудь еще из наших агентов, пока нью-йоркская полиция не попросит об этом, а вы знаете, что ничего подобного не случится, пока речь не зайдет о терроризме. Поэтому мне нужно, чтобы вы поехали туда и внимательно, пристально взглянули на второе убийство. Если это дело рук начинающего серийного убийцы, я хочу быть в курсе. Если это два разных убийства, то мы можем отойти в сторону и пусть полиция Нью-Йорка сама все расхлебывает.

– Я вас понимаю, сэр.

– Может, хватит уже с этим вашим «сэром»?

– Хорошо.

– Я знаю капитана Синглтона, он парень надежный, но он не станет долго терпеть наше вмешательство, если не будет четкого федерального предписания. Еще я знаю, что у вас долгая история отношений с лейтенантом… как его?.. Д’Агостой.

Пендергаст кивнул.

Лонгстрит посмотрел на него долгим оценивающим взглядом:

– Поезжайте на место второго убийства. Выясните, тот ли это человек или нет, и доложите мне.

– Хорошо.

Пендергаст начал было вставать, но Лонгстрит поднял руку, останавливая его:

– Я вижу, что вы не похожи на самого себя. Алоизий, мне нужно, чтобы вы работали на сто процентов ваших способностей. Если вам что-то препятствует, я должен знать. Потому что в этих убийствах есть что-то… не знаю… странное для меня.

– В каком смысле?

– Не могу нащупать, но мое чутье редко меня подводит.

– Понятно. Не сомневайтесь, я сделаю все, что в моих силах.

Лонгстрит откинулся назад в кресле, небрежно махнув рукой. Пендергаст встал, бесстрастно кивнул, повернулся и вышел из кабинета.

Час спустя Пендергаст вернулся в свое жилище из трех смежных квартир в «Дакоте» ^[8] с окнами, выходящими на Сентрал-Парк-Уэст и Западную Семьдесят вторую улицу. Несколько минут он беспокойно перемещался по многочисленным комнатам, брал в руки какой-нибудь предмет искусства, клал его на место, наливал себе стакан шерри, но забывал его на буфете. Странно, но в последние дни он не находил никакого удовольствия в тех вещах, которые раньше вызывали у него интерес и воодушевление. Встреча с Лонгстритом в каком-то смысле выбила его из колеи, – точнее, не сама встреча, а прощупывающие и раздражающие замечания, которыми она закончилась.