Онлайн книга «Комбат не ждет награды»
|
– Первая колом, вторая соколом, а остальные мелкими пташками. Правильно я говорю, полковник? До четвертой мы тоже дойдем. – Верно говоришь, товарищ майор. – Не люблю я это слово – товарищ! – Мне по-другому казалось, – Леонид Васильевич был искренен в своем удивлении. – Не люблю, когда его за столом говорят, а не на плацу. – Ладно, тогда не буду его больше употреблять. А как тебе нравится – «господин майор» или «господин Рублев»? – И «господин» мне не нравится, – накалывая на вилку кусочек огурца, произнес Комбат и аппетитно захрустел. То же самое сделал и полковник Бахрушин, правда, перед этим он успел водрузить на нос свои массивные очки. – Полковник, а стрелять в очках, наверное, не очень? – Можем попробовать как-нибудь. – И что, нормально получается? – Вполне нормально. Я даже привык. Как-никак – оптика – прицел. – Ладно, поехали по второй, – Борис Рублев снова наполнил рюмки. – Куда ты гонишь? Куда летишь? Бежишь, как голый в баню. – Я привык все делать быстро. – И с женщинами тоже? – Это единственный случай, когда – поспешишь и людей насмешишь. – Напьемся – и никакого удовольствия! – А вот это уж нет. Напиваюсь я, полковник, крайне редко, лишь по важным поводам: как-то разжаловали, уволили… – Лишили награды, да? – съязвил полковник Бахрушин. – А вот и нет, – сказал Комбат. – Когда меня лишили звезды, я не напился. Я вообще не выпил ни грамма, словно бы это произошло не со мной, а с кем-то другим. – Ясно с тобой все, Борис Иванович. А знаешь, я тоже из-за этого не расстраиваюсь. Одной звездой больше, одной меньше… – Не хочется иметь только одну звезду, полковник, на кладбище. – Это точно. Ты как всегда прав. Лучше быть живым, но без медали, чем награжденным посмертно, не правда ли? Лежит звездочка на мягкой подушечке… – По-разному бывает, – немного насторожился и даже болезненно поморщился Борис Рублев. В общем-то разговор о наградах для него был не совсем приятным. И Бахрушин это почувствовал. Он взял бутылку, наполнил в рюмки. – Ну ладно, Комбат, прости меня старика. Не хотел тебя обидеть. – Меня обидеть тяжело. Это я так, о своем… – Закусь у тебя свежая, – перевел разговор в другое русло Бахрушин. – Сам готовлю, для себя и для друзей. Потому и вкусно. – Может, поделишься тайной армейской кухни? – Как не фиг на фиг, – и Борис Рублев с энтузиазмом принялся объяснять полковнику, как из куска мяса можно приготовить такую вкусную вещь. Единственное, чего он не знал, так это, как назвать это мясное блюдо. – Это же рагу! – Рагу, так рагу, – с улыбкой махнул рукой комбат. – Правда, мои ребята называют это «баранина по Рублеву». – В смысле по рублю? – Да нет, денег я за нее не брал и не беру. – Зря, получается у тебя это ничуть не хуже, чем воевать. – А что у вас творится? – Где это у нас? – часто заморгав глазами, осведомился полковник Бахрушин. – В вашей важной конторе? – Как ты и говорил, бумаги просматриваем, анализируем, прикидываем… Из стопочки в стопочку перекладываем. – Ничем конкретным не занимаетесь? – Конкретное ты, Борис Иванович, понимаешь только как пойти пострелять, окружить, захватить, заломить руки, посадить за решетку, осудить? – И это тоже… Без этого же ведь нельзя? Спецслужбы для этого же и созданы. – Не совсем для этого. – А для чего же тогда? – наивно приподняв брови, спросил бывший комбат. – Знаешь, Борис Иванович, иногда все решают слова, бумажки, а не пули, снаряды и ракеты. Иногда бумажка стоит больше, чем десантная дивизия со всей своей техникой. – Вполне может и такое быть… – буркнул Борис Рублев, явно задетый такой бесцеремонностью и самоуверенностью полковника. Семисотграммовая бутылка водки была допита под нехитрые разговоры за жизнь, под длинные паузы, под аппетитное чавканье двух изголодавшихся мужчин. В общем, бутылка водки, выпитая во время разговора, ни полковника Бахрушина, ни майора Рублева не опьянила. У Комбата лишь кровь прилила к лицу, а полковник Бахрушин, может быть, стал моргать чуть чаще, чем всегда. – Ну что, возьмемся за вторую? – спросил словно бы сам у себя Борис Рублев, убирая со стола пустую бутылку. – Перейдем барьер? – задал вопрос полковник Бахрушин. – Барьер мы не перейдем, а вот одной, по-моему, маловато. – Ну, давай! – махнул рукой Леонид Васильевич и рассмеялся. – Гулять, так гулять, пить, так пить! Что уж терзать себя угрызениями совести? – А что, никто вас не ждет? – поинтересовался Рублев. – Привыкли уже. Я часто возвращаюсь домой поздно, а иногда не появляюсь дома по несколько дней, – сказал полковник и подмигнул Рублеву. Тот поднялся, сходил на кухню и вернулся с бутылкой водки. – Вот это хорошая. Мягкая, живая вода. – Живая-то она живая, только на следующий день тошно. – А мне тошно после выпитого не бывает, – признался Комбат. – Завтра встану, надену кроссовки и побегу. Пропотею как следует, провентилирую легкие, подергаюсь, и как будто бы и не пил. Хотя, честно говоря, в последнее время на следующий день тяжеловато случается. А раньше, когда было лет тридцать, мог пить до утра и на следующий день – как огурец! Словно бы и не пил, словно бы спал, как младенец. – Да-а. А мне уже тяжело граммы даются. Старость, знаешь ли, Борис Иванович. – Какая там старость, полковник! Вам же всего, наверное, лет пятьдесят? – Э, нет, братец. Пятьдесят второй. – Два года не считается. – Еще как считается! Тут каждый день дорог, умножай годы на два – не ошибешься. Итого мне, майор, сто четыре. – Так что же вы так сорвались, в вашем-то возрасте, решили выпить? – Я и сам не знаю, – честно признался Бахрушин. – На душе как-то погано, а почему – сам не знаю. Со своими пить не хотелось, да и разговоры о работе надоели. У нас ведь как: на службе одно и то же, да и после службы то же самое. И выхода никакого не видно. Вот разве что с тобой немного душу отпускает, – откровенно сказал Леонид Бахрушин и взглянул на Рублева. Тот улыбнулся: |