Книга Артур, Луи и Адель, страница 51 – Дана Делон

Я смотрел ей вслед и не мог перестать улыбаться. Если кто-то и делал меня счастливым в этом мире, так это была Адель. И ей не нужно было делать что-то особенное. Она просто должна была быть рядом. Я достал ее чемодан из багажника и покатил в дом. Птички так славно пели, солнце так ярко светило, но у меня было смутное ощущение, что я забыл рассказать Адель что-то важное, новость о моей маме сбила меня с мысли. Я действительно горячо надеялся, что лечение ей поможет, и был безмерно счастлив тому факту, что она сама вызвалась поискать подходящую клинику. Потом я подумал, что как-то слишком тихо у нас в доме. Обычно, когда Адель приезжает, прощай, спокойствие. И только когда я зашел на кухню, я понял, в чем дело.

Адель стояла перед Артуром и не сводила с него глаз. И в этот момент я вспомнил, о чем хотел ей рассказать… В жизни он выглядел еще хуже, чем на фотографиях, хотя, конечно, он смыл всю кровь с лица, но зрелище все равно было не для слабонервных.

– Если три раза падаешь в боксе, то бой ведь прекращается, так? – поломанным голосом спросила она у него.

Он кивнул:

– Именно так.

– Тогда что это был за бой?! – заорала она со слезами на глазах. – Как до такого дошло?!

Я первый раз слышал, чтобы она так кричала. В ее голосе отчетливо слышался страх. Артур даже не шелохнулся, он как ни в чем не бывало ответил:

– А я не падал, это был финал всемирной суперсерии, там нельзя было падать.

Адель нервными движениями убрала волосы за уши и тяжело вздохнула:

– У тебя вообще нет инстинкта самосохранения? Или у тебя мозгов совсем не осталось?

Она зло вытирала слезы, но они все текли и телки.

– Ты себя вообще видел? Ты должен был упасть или сдаться, или я не знаю! Ты должен был сделать все, что угодно! Но не доводить до такого!

Артур наклонился к ней вплотную и зло прошипел.

– Кому и что я должен, Адель?

– Мне! – закричала она. – Ты должен всем тем, кто тебя любит и переживает за тебя. Прости, что такие люди есть!

Адель выбрала неправильное время для разговора с Артуром. Я видел, насколько он зол из-за проигрыша. Он мечтал об этой суперсерии: победитель унес с собой четыре миллиона долларов, вторые и третьи места – ничего. Ни цента. Артур шел туда побеждать, он всю жизнь тренировался в ожидании такой возможности. И вот она ему выпала, и он не справился. Я знал своего лучшего друга, я понимал его боль и разочарование. И когда он закричал на нее, я знал, что это крик безысходности.

– Я как раз и сделал то, что должен был, Адель! Это бокс, а я боксер! Я знал, на что иду!

Она толкнула его и, зло сверкнув глазами, закричала в ответ:

– Бред! Ты просто не умеешь проигрывать. Твое огромное эго не может смириться с тем, что кто-то лучше тебя. Поэтому ты и не падал и довел себя до такого состояния! Ты скорее примешь смерть, чем проигрыш! – Она подняла руки, чтобы еще раз его толкнуть, но он резко поймал ее и притянул к себе.

– Не смей повышать на меня голос, – со сталью в голосе произнес он, а затем резко вышел из комнаты.

Адель прикусила губу, вытерла слезы и бросилась за ним.

– Артур, не уходи, остановись! – кричала она ему вслед.

Мы с Розой переглянулись, она качнула головой и тихо прошептала мне:

– Не лезь.

Но я все же вышел вслед за ними, Артур продолжал идти по дорожке вниз, в сторону пляжа.

– Куда ты идешь?! – обессиленно закричала она.

– К Саре, – холодно ответил он, и Адель споткнулась.

Я успел подбежать и поймать ее за локоть.

– Послушай, давай ты пока разберешь вещи и успокоишься, а я верну его, ладно? – предложил я.

Адель шмыгнула носом, гордо подняла подбородок и бросила:

– Пусть валит.

Она развернулась и помчалась в дом. А я остался будто на развилке двух дорог. Не знал, за кем из них бежать. Но решение надо было принимать быстро, и я понимал, что Артуру я сейчас больше нужен. Он бы никогда не бросил меня в таком состоянии. Я догнал его быстро: он не пошел к Саре, а сидел на песке без майки и смотрел в море. Все его тело было в синяках. Я молча сел рядом.

– Не верю, что проиграл, – тихо сказал он, – я ведь был готов к этому бою.

Я положил руку ему на плечо:

– Ты был готов, ты сделал все возможное и все зависящее от тебя, но проигрыши бывают, ты лучше меня это знаешь.

– Знаю, но не могу отделаться от мысли, что не выложился по максимуму. Я мог лучше, понимаешь?

– Ты еще возьмешь свое, не теряй веру. Один проигрыш тебя не сломает. Ты не слабак, Бодер.

Артур пристально посмотрел мне в глаза, в них читалось: «Спасибо, друг». Вслух он ничего не произнес, но этого и не требовалось.

– Не стоит так с Адель, – прошу я, – я понимаю, ты зол, но и ты пойми ее. Она даже не знала о поединке, приехала, и тут ты в таком состоянии. Если бы знал, что ты уже дома, я бы предупредил ее.

– Я поменял билет на ближайший рейс, не было никакого желания находиться там. Луи, она перешла все границы.

Я вздохнул и посмотрел на друга:

– Ты что, первый день с ней знаком? Она же импульсивная и взрывная. Она слишком испугалась. А ты демонстративно пошел к Саре, зная, что она… – Я замолчал.

– … ревнует, – закончил он, и я замер.

– Ревность? – переспросил я. Мы никогда не говорили о чувствах Адель к нему, мне всегда казалось, что он их не замечает либо усердно делает вид.

– Да, именно. Как еще это назвать? Люди же не только любовников ревнуют, Луи! Я имею в виду: такая детская ревность избалованной девчонки в стиле «я хочу всегда быть в центре внимания и чтобы все было по-моему». Ей не нравится, видите ли, что мое лицо разбито в хлам, и я должен был сдаться? Господи, Луи! Ты вообще слышал ее? Она ведь уже не ребенок, ей пора повзрослеть и понять, что все вокруг не обязаны делать то, что она хочет.

– Она не заставляет тебя ничего делать, она просто до смерти испугалась, только и всего.

Артур резко встал с песка и бросил хмурый взгляд в мою сторону.

– Именно поэтому мне стоит прочертить грань между нами. Я не хочу, чтобы она так переживала за меня. Не хочу, чтобы она боялась за меня, не хочу видеть ее слезы, потому что… – Он запнулся и громко выругался. – Потому что я не могу смотреть на ее слезы, понимаешь? Будет плакать миллион женщин – плевать. Без угрызений совести назову их истеричками! Но я не хочу видеть слезы Адель, тем более быть их причиной.