Онлайн книга «Испанский вариант (сборник)»
– Покажите-ка ваш паспорт, – попросил Пальма тот парень, что помогал старику. Его немецкая речь показалась Яну чересчур правильной, и он решил, что это не австрияк, а берлинец. Пальма протянул паспорт, тот мельком просмотрел его и сказал: – Лезьте. Мне будет стыдно, если вы потом предадите этих людей. – Зачем, товарищ Вольф? – спросил голубоглазый старик с забинтованной головой. – Нам не нужны чужие. Зачем? – Затем, что при иностранце им, может быть, станет неудобно нас расстреливать, если они все-таки успеют перекрыть выходы к Дунаю. Они тогда шли проходными дворами и подвалами долго, почти шесть часов. Женщина, которая брела впереди Пальма с девочкой лет трех, вдруг остановилась и стала страшно смеяться, услышав растерянный голос голубоглазого старика: – Товарищ Вольф, иди ко мне, тут стена, дальше хода нет! А люди, двигавшиеся сзади, все напирали и напирали. Пальма тогда поднял девочку на руки и начал ей что-то тихо шептать на ухо, а женщина все смеялась и смеялась, а потом увидела дочку на руках у Яна и заплакала – тихо, жалобно. – Зачем все это? – шептала она сквозь слезы. – Зачем? Карла убили, папу убили, а нас тут хотят задушить… Зачем это? Пусть бы все было, как было, чем этот ужас… …Вольф вылез из подвала первым. Следом за ним, хрипя и задыхаясь, вылез голубоглазый старик с забинтованной головой. Вдали высверкивал Дунай, в котором электрически синели звезды. Выстрелы были слышны по-прежнему, но теперь где-то вдалеке. Старик сказал: – Надо увозить людей за город. – Увозить? – спросил Вольф. – Конечно. – А разве уйти нельзя? – Нельзя. Люди устали. А на них охотятся. Их перестреляют на дорогах. – Пускай позовут латыша, – устало сказал Вольф. – Он был где-то рядом с нами… …Они шли вдвоем по маленьким темным улочкам. – Зачем вы здесь? – спросил Вольф. – Только для того чтобы писать в газету, или вам хочется аплодировать победе «правопорядка»? – Мне хочется оплакивать поражение антифашистов. – Куда вы пишете? – В свою газету, французам и англичанам, в «Пост». – «Пост» не тот орган, где оплакивают коммунистов. – Почему же? Мертвых там оплакивают, и с радостью. – Пальма… Ян Пальма… Я где-то слышал эту фамилию. – Возможно, вы слышали фамилию Пальма-отца, а я – Пальма-младший. Последний раз мы виделись с папой двадцать лет назад. – Это какой папа Пальма? Шпион из Индии? – Разведчик, я бы сказал… – несколько обидчиво ответил Ян, – всякий дипломат негодует, когда его легальную профессию смешивают с нелегальной… – Что это вы так откровенно со мной говорите? – спросил Вольф. – Сыновья должны биться насмерть за достоинство отцов. – Спасибо за совет. Я учту его. Но использовать на практике, увы, не смогу – человек должен отстаивать свое личное достоинство: только тогда сын жулика может стать пророком, а сестра блудницы – святой. Вольф хмыкнул, полез за сигаретами: – Если у вас есть желание стать пророком – достаньте грузовик. Пальма вытащил из кармана бумажник, открыл его: – Двести фунтов. – И у меня полтора. – Купим машину. Марксистская формула «деньги – товар» не может не подействовать здесь, пока коммунисты не победили, – улыбнулся Ян. – Эта формула не сразу исчезнет, даже когда коммунисты победят, – ответил Вольф. Вольф увидел вывеску: «Похоронное бюро». Сквозь жалюзи пробивался свет. Вольф пересек дорогу и распахнул дверь. Владелец похоронного бюро – маленький толстенький человек с изумительно розовым, здоровым цветом лица, но совершенно лысый – сидел возле телефона: – Да, да, хорошо, господин. Катафалк у вас будет сегодня к утру. Да, господин, я правильно записал ваш адрес. Я знаю этот район, господин. Он положил трубку, бросился навстречу вошедшим: – Пожалуйста, господа! У вас горе? Я соболезную, я готов помочь вам. Снова зазвонил телефон, и хозяин, сняв трубку, ответил: – Слушаю вас. Да, милостивая дама, я записываю. Берлинерштрассе, пять. Сколько мест? Ах, у вас погибло трое! Да, госпожа. Сегодня же у вас будет катафалк. Примите мои соболезнования. Он положил трубку, развел руками и сказал: – Господа, тысяча извинений. У меня сегодня очень много работы. Я слушаю вас. – Он раскрыл тетрадку, готовясь записать адрес, куда нужно прислать похоронный катафалк. В это время снова позвонил телефон. – Слушаю. Да, господин. К сожалению, я могу принять заказ только на вечер. Одну минуту, сударь. – Он зажал трубку ладонью и, распахнув ногой дверь, ведшую во внутренние комнаты, крикнул: – Ильза, тебе придется самой повести катафалк. – У меня разваливается голова, – ответил женский голос. – Я работаю вторые сутки. Я не могу, милый, моя голова… – Твоя голова развалится после того, как мы кончим работу. – Хозяин похоронного бюро рассмеялся. Вдруг он оборвал себя, вероятно, смутившись перед вошедшими, и сказал скорбным голосом: – Да, господин, катафалк будет у вас вечером, я записываю адрес. Положив трубку, он поднялся навстречу Вольфу и Яну, но в это время снова зазвонил телефон. – Пошли, – сказал Пальма, – тут ничего не получится. – Минуту, – остановил его Вольф, – погоди. Они дождались, пока хозяин кончил разговаривать с клиентом – на этот раз его просили о конном катафалке. – Нам нужны две машины, – сказал Вольф. – Когда похороны, господин? – Хоть сейчас. – Увы… Вы же видели мой объем работ… Если бы не хорошая организация похоронного дела, у нас бы обязательно вспыхнули эпидемии… Сколько трупов… Я могу похоронить ваших… – Друзей… – Друзей… Какое горе, какое горе… Я могу похоронить их завтра – между тремя и пятью пополудни. – Мы хорошо заплатим, если вы поможете нам сейчас, – сказал Пальма. – Очень сожалею, сударь, очень сожалею… Они шли по совершенно пустой улице, когда их остановили трое патрульных. Старший, очень высокий человек со шрамом на щеке, картинно козырнув, приказал спутникам: – Проверьте документы. – Слушаюсь, господин Лерст! Пальма достал свой паспорт. Лерст увидел латышский герб, снова козырнул – ему, видимо, нравилось это – и спросил Вольфа: – Вы тоже иностранец? |