Книга Ты и сам всё знаешь, страница 65 – Дарья Сорокина

Даррет так убедительно говорил, что почти поверила ему.

— Оружие при себе? — прервала гневную тираду мужа.

— Всегда, — Хиз похлопал себя по куртке: — Зачем тебе револьвер, родная?

— Отдай. Попытаюсь отвлечь их, уходи, — резким движением оборвала нити капельниц.

Мгновенно ощутила небывалую свободу, но она далась дорогой ценой. Всё тело пронзила боль, а в промежности, словно кто-то орудовал ножом. Вспомнила тяжёлые роды и молчаливого малыша. Сдержала слёзы и опустила дрожащие ноги на пол.

Даррет покорно протянул массивный револьвер. Взвела курок и приложила дуло к виску. Пусть знают, что вышибу себе мозги, едва попробуют остановить, тогда их многолетние попытки создать бога, потерпят крах.

— Я никуда не уйду. Джинни, пожалуйста, не делай этого…

— Помоги. Дай обопрусь. Мы всё равно не спасёмся, зато уничтожим это место и освободим тех, кто здесь находится. Смерть лучше, того что их ждёт. Идём.

Вышли из палаты и двинулись по безлюдному коридору. Нам не мешали, с интересом наблюдали за моими действиями. Прямо сейчас безликим кукловодам выдалась возможность испытать своё будущее оружие в полевых условиях. Что сделает ослабевший псионик, против целой больницы.

Но они не знают, что я припрятала в этих стенах…

Жилые комнаты бывшего приюта изменились до неузнаваемости. В дверях проделали небольшие окошки. Заглянула в одно, чтобы убедиться в своих догадках. На двуспальных кроватях лежали, сцепив руки на груди безглазые воспитанники.

Даррет шумно сглотнул:

— Что это?

— Лабораторные крысы. Этих людей держат, чтобы проверять мои способности. Смогу ли создавать послушную армию. Удастся ли переделывать личности и управлять ими.

— А ты можешь? — с сомнением спросил, Хиз. Для него я была лишь девушкой, видящей недалёкое будущее.

— Могу, любимый. И ты самое яркое тому подтверждение. Мой шедевр и фатальная ошибка.

Супруг не стал спорить, лишь странно оглядел меня и зажатый в ладони револьвер, раздумывая, стоит ли обезоружить явно потерявшую рассудок Джинни Хиз?

— Видишь это? — кивнула на многочисленные блестящие трубы, тянущиеся под потолком и ныряющие в палаты.

— Да, что это?

— Газ, чтобы успокаивать буйных умалишённых. Сейчас мы спустимся в подвал и увеличим давление в системе.

— Но, все умрут!

— Да. Но поверь, так будет лучше. Они уже полупустые оболочки. Ты знаешь, как больно терять себя. Трижды проделывала это с тобой. Убивала, меняла, перекраивала. А ты кричал и молил о смерти. Никто не заслужил такого кошмара. Прости, меня!

— Должен быть другой способ.

— Нет. Но мы не одни. Кое-кто поможет. Он здесь, — остановилась у глухой стены и представила дверь.

Даррет вздрогнул от увиденного и потянулся к внезапно появившейся ручке.

— Что это? Иллюзия? Эту дверь спрятали?

— Да, её спрятала я.

В центре тёмной комнаты без окон, бессильно опустив голову на грудь, сидел мужчина в смирительной рубашке. Его длинные спутанные волосы, грязными лохмами свисали, полностью скрывая лицо. Пряди внезапно задрожали, когда пленник беззвучно засмеялся.

— Ты вернулась, Сай! Моя Сай пришла и принесла свои глазки на блюдечке. Дай мне свои глаза, отдай всю себя.

— Не сегодня, Йенс, мне нужна твоя помощь.

— Для тебя что угодно. В обмен на поцелуй, — искусанные в кровь губы исказились игривой ухмылкой.

— Джинни не подходи к нему. Он опасен, — Даррет завёл меня за спину.

— ДЖИННИ? — взвизгнул Моро. — Имя, как у дешёвой малолетней проститутки. Ты Сайджин Окс. МОЯ САЙ! Дай-ка я посмотрю на тебя Джинни. Может, и правда, от тебя ничего не осталось.

Он рывком откинул волосы, обнажая страшные изуродованные глазницы. Ноздри Йенса жадно раздувались, втягивая воздух вокруг.

— Всё нормально, Даррет. Сейчас он безобиден. Его безумие и чувство собственности сыграют на руку.

— Сначала поцелуй, крошка, — Моро облизал губы.

— Джинни, не делай этого… — муж нехотя отпустил руку, а я, ковыляя, побрела к своему самому страшному кошмару и нежно взяла его лицо в ладони.

— Скучала.

— Тоже скучал, Сай. Ты же знаешь, я не чудовище, — совсем другим тоном проговорил безглазый пленник.

— Теперь знаю, но уже слишком поздно, милый. Простишь меня? — приблизилась к Моро.

— Я и не злился.

Губы Йенсы Моро нежно коснулись моих. Бывший работник приюта ласково целовал меня, пока Даррет развязывал ему руки. Ладонь осторожно легла на мой живот. Почувствовала, как бывший мучитель болезненно поморщился.

— Убью их всех, только скажи что сделать.

— Для начала вернись.

Моро ухмыльнулся и схватил Даррета за горло. Секунда, и тело дознавателя упало к нашим ногам.

*.*.*

Никто не выжил в том пожаре.

Крики и звуки пальбы преследовали меня, пока сидела на лужайке перед полыхающим зданием. Йенс Моро слишком сильно хотел спасти меня, выбил решётку на одном из окон второго этажа и вытолкнул на узкий карниз.

Ветер трепал полы больничной робы, пока дрожащими ногами ощупывала каждый уступ. Любимый чуть-чуть не успел. Мощное пламя, прикормленное очередной взорвавшейся трубой, вырвалось из окна, испепеляя последнюю надежду на спасение. Но он жив. В моих мечтах и воспоминаниях. Йенс, Дремз, Дэнли, Даррет. Они вернутся. Обязательно вернутся. Я знаю.

* * *

Палец настойчиво вырисовывал забытое, но сохранённое в сердце имя. Тогда в доках я не убила его настоящего. Ту самую первую личность сберегла навсегда.

— Тела опознавали исключительно по зубным картам. Моя как раз хранилась в Лос-Винтаго. Плюс, я уже давно значился в пропавших без вести. В тот день одной загадкой стало меньше. Другие четверо продолжали жить, благодаря тебе. Ну а дальше уже сама знаешь.

Повернулась и больше не увидела Дэнли Ароя. За моей спиной стоял только маленький голубоглазый псионик со слишком взрослым взглядом.

— Они уже здесь, Эйри. Решайся.

Множество машин окружило сквер. Двери паромобилей синхронно раскрылись, и безликие люди двинулись в нашу сторону.

— Знаешь, кто они? — спросил малыш.

— Да. В том пожаре никто не выжил… Никто не искал меня, кроме парочки одержимых сексом псиоников из Иттании.

— Они убьют тебя, Эйри. А потом погибну я. Прими решение, буду с тобой до конца.

Обняла Аэра и, рыдая, прижала к себе. Пока карательный отряд, созданный из моего чувства вины, сжимал нас в кольцо.

— Люблю тебя.