Онлайн книга «Детектив весеннего настроения»
– Какую? – Он ревновал меня к Чини. – Значит, мама все верно сказала – хозяйский сынок к ней неровно дышал. – Еще как. – И вы? – Я ее любил. Максимилиан не ожидал такое услышать. Мама в своем рассказе упомянула Хренова лишь раз, и то вскользь. – А она знала об этом? – Естественно. Ведь я признавался ей в своем чувстве и звал замуж. – А она? – Отказывала мне. Чини была соломенной вдовой. – Что это означает, я не понимаю? – Женщиной, супруг которой не скончался, но и не находится рядом. Раньше на Руси новобрачным ложе стелили на снопах, поэтому тех, кто оставался без мужа, на одной соломе, и называли соломенными вдовами. – Но она разделяла ваше чувство? – Иногда мне казалось, что да. Чини светилась больше, чем обычно, когда видела меня. Все это замечали. В том числе Святослав. И это бесило его… А меня бесило то, что Чини отталкивает меня. Я не знал, что Гарифов похитил ее сына. И вообще не предполагал, что он есть у Чини. Думал, она просто боится гнева своей родни, вот и не разводится с ним. Я ей в лицо это высказал как-то. На что Чини отреагировала спокойно. И сообщила, что у нее даже паспорта нет, так что при всем желании она не сможет расторгнуть брак. – И что вы? – Я предложил ей сделать чистый паспорт. Причем российский. У меня полно связей было, я ей любую бумажку сделал бы. Но Чини упорно отказывалась от моей помощи. Тогда я решил, что она все еще любит мужа и ждет его возвращения. – И вы сдались? – Ни в коем случае. Я стал разыскивать мужа Чини, чтобы поговорить с ним по-мужски. Это было трудно, потому что я не располагал полными данными об Искандере Гарифове. Знал только то, что поведала мне о нем Чини. Я вышел на его след… Но потерял. А поскольку пропала и госпожа Гарифова, я не стал доводить дело до конца. Решил, что семья воссоединилась и уехала из России к себе на родину. – В чем-то вы были правы. Они оба вернулись в Таджикистан, но каждый по отдельности. Искандера убили через три года. – Да, я знаю. Святослав рассказал мне вашу с мамой историю. – Не думаю, что он продолжала любить мужа. Но и в то, что к вам чувства питала… уж извините… не верю. – Почему? Ты же не помнишь ничего… – Не помню, – не стал спорить Макс. – Но я всегда хорошо чувствовал людей. – Да, это была главная способность Маленького Будды Максимилиана. – Утратил я ее со временем. Но с мамой у нас была связь на протяжении всех лет. Я как будто читал ее мысли. И даже боль ее чувствовал. Она скрывала ее. Не хотела меня расстраивать. А знал – ей плохо. И все отдал бы, чтобы избавить ее от страданий. Чини говорила, что, когда я ее обнимаю, ей становится легче. – Борис бросил взгляд в салонное зеркало и увидел слезы в темных глазах Макса. – И я носил ее на руках, как грудного ребенка, все ее последние дни. Она исхудала. Стала почти невесомой. И это было не тяжело физически. Морально – да. Я тогда начал ссыхаться… – Я сочувствую тебе, парень. Макс украдкой утер глаза. – Чини, разлюбив мужа, не дала себе шанса испытать то же чувство к другому мужчине. Она захлопнула сердце, как ворота замка, который когда-то подвергся нападению варваров. – Но кто-то у нее все равно был, не так ли? Она овдовела в тридцать с небольшим. – Ухажеры, типа вас. Чини с возрастом стала еще красивее. И от поклонников не было отбоя. Но она считала, что это нечестно – только брать, ничего взамен не давая. Наверное, не встретился тот, единственный… Не успел? Она же умерла совсем молодой. Хотя выглядела как моя старшая сестра. Хотите, я покажу вам фото? – Очень. Максим расстегнул передний карман новенького рюкзака и достал из него чуть помятую фотографию. – Она три года назад сделана, – сказал парень, передав ее Хренову. – Я тогда школу окончил. Это выпускной. Борис сначала затормозил. Он въехал на заправку, и все равно нужно было останавливаться. – Ты прав, она только расцвела, – проговорил он, глянув на фото, на котором Чини сидела в обнимку с Максом. Оба улыбались в камеру. Ее он узнал сразу. Его только по бровям – они были характерными: четкими, густыми, надломленными. Но сейчас у Макса торчат скулы и подбородок, а тогда были щечки и милые ямочки на них. Еще он носил другую прическу, удлиненную, и выглядел старше, чем сейчас. Чини совершенно точно на этой фотографии в матери ему не годилась. Разве что в старшие сестры. – А знаете, что я думаю? Вы могли бы ее спасти. Вы же такой большой, сильный, смелый… Настоящий Баходур. Поскольку Хренов немного знал таджикский, то понял, что Макс назвал его богатырем. – Я же говорил тебе о том, что пытался… – Плохо пытались, – отрезал Макс и отобрал у Хренова фотографию. – Если улавливали ответную реакцию на чувства, нужно было брать и… как это ни странно звучит… делать женщину счастливой насильно. – Знаю, в Таджикистане до сих пор невест похищают, но мы живем в цивилизованном обществе, – заявил Хренов. – Против воли – никогда! По крайней мере, в наше время. Но если девушка никак решиться не может, ее же нужно подтолкнуть. А вы спасовали. – Ты же мне сам говорил, она меня не любила, – вскричал Борис. – А я не знаю, – на тех же повышенных тонах ответил ему Макс. – Ведь я ничего не помню! Это вы меня ткнули в это носом. В окно постучали. Заправщик все ждал, когда ему скажут, сколько литров заливать в бак, а водитель как будто потерялся в пространстве. Хренов надавил на педаль газа и вырулил со стоянки. Съехав в кювет, он заглушил мотор, развернулся и, уставившись в лицо Максу, сумрачно спросил: – Ты, получается, винишь меня в смерти Чини? – Я – нет. – А кто – да? – Вы сами? – Ничего подобного, – упрямо мотнул головой Борис. – Нет так нет, – пошел на попятную Макс. Тут зазвонил телефон Бориса. Он достал его, глянул на экран… Святослав! – Слушаю, – бросил в трубку Хренов. – Вы уже в квартире? – спросил Глинка. – Нет еще. Только до «Венеции» добрались. – Отлично. Возвращайтесь. – Не понял? – Опасность миновала, Мася может вновь оккупировать мой флигель. Полиция уверена, что Павлик стал жертвой несчастного случая. Подробности при встрече. – Понял, – коротко сказал Борис. И, швырнув телефон на приборную доску, развернул машину. – Мы возвращаемся? – удивился Максимилиан. |