Книга Месть до первой крови, страница 18 – Ирина Уланова

В этот-то момент и вошла Галина. Едва увидев ее, Катя швырнула недокуренную сигарету в окно и почти вытянулась по стойке смирно. Осколова смерила ее уничижительным взглядом, но даже ничего не сказала. Только бросила взгляд на коричневую жидкость в кружках, внешне напоминающую чай, как сказали бы криминалисты. Коньячную бутылку Толик при появлении Галины предусмотрительно спрятал под столом. Впрочем, тут же вернул на стол со словами:

— Уф, Галочка, напугала – я думал, начальство…

— Толик! А ты разве не в отпуске? – прищурилась Галина Дмитриевна.

— В отпуске, Галочка, — Василенко тут же поднялся и начал искать пиджак, — только надоело мне уже отдыхать… я к Трухину вообще-то забегал.

— А Трухина нет, как видишь. Чего сидишь? Завтра приходи… Юрочка! И ты здесь, дорогой! С маньяком как дела? Разобрался уже?

— Пока нет, но намек ясен – удаляюсь.

— Ты-то как раз можешь и остаться! — Крикнула она ему вдогонку, но Ваганов уже смылся к себе в соседний кабинет. — Наташа, рабочий день уже закончился, тебе домой не пора? Или выкроила, наконец, время, чтобы вещдоки на экспертизу разослать? Федин, а ты куда? Стоять! И вы, Екатерина Андреевна! Вы оба, братцы—кролики, задержитесь – будет серьезный разговор.

— Галина Дмитриевна, может вам тогда тортику отрезать? Мы тут посидели немного… Вам чай или кофе налить?

Не прошло и тридцати секунд, как кабинет освободили окончательно, а Осколова, приняв из рук Кати тортик, все-таки смягчилась.

— В университете, где работает Черных, кто-нибудь из вас был? – доедая кусок торта, спросила она.

— Значит так, — моментально переключаясь на рабочий лад, начал Максим, — Черных работает в университете с ноября 2009-го. До приезда в Старогорск жила в Москве. Что самое интересное, в университете она уже почти два года, а подруг нет ни одной. Говорят, очень замкнутый человек.

Пока Максим рассказывал, Катя его слушала вполуха и хозяйственно убирала посуду.

— С местом ее проживания в Старогорске небольшие проблемы: свидетельница Сухарева утверждает, что Черных жила у родственницы. А родственница – Вера Токарева – говорит, что та жила отдельно, снимала квартиру на юге в новостройках. Даже дала нам точный адрес. По ее словам они с Черных были очень близки, никаких ссор между ними не было, что опять же противоречит показаниям Сухаревой.

— Катерина Андреевна, вы говорите так, как будто показания Сухаревой это истина в последней инстанции… Ладно, а что с Новосибирском? Что она там делает?

Максим беззаботно пожал плечами:

— Она там не по работе точно. Семнадцатого апреля Черных позвонила в секретарскую из дома и сказала, что по семейным делам ей срочно нужно лететь в Новосибирск. Секретарь с ней разругалась, потому что заменить Черных было не кем. Потом ей на сотовый перезвонил заведующий кафедрой, тоже устроил скандал, пригрозил докладную начальству написать, а та только усмехнулась. Дословно ее слова воспроизвожу: «Пишите. В гробу я ваш университет видела вместе с вами». И положила трубку. В общем, уже подписан приказ об увольнении, а Черных так и не объявилась.

— Значит, семнадцатого, — подвела итог Галина Дмитриевна, — а Сухарева утверждает, что в середине апреля Черных только-только поселилась у нее.

— И еще, — продолжила Астафьева, — я спросила, зачем Черных могла поехать в Новосибирск, Токарева начала юлить, но уже к концу разговора все-таки призналась, что, скорее всего, это связано с Караваевым Александром Дмитриевичем. По словам Токаревой, Черных знакома с ним со студенческих лет. Он женат, но с Черных у него длительный роман.

Галина Дмитриевна, помешивающая в задумчивости чай, тут же бросила на Катю острый и строгий взгляд:

— И вы столько времени молчали, что у нас появился новый фигурант? Значит, Черных поехала к нему?

— Это неизвестно – просто Вера Токарева так сказала. Караваев долгое время жил в Москве, а несколько месяцев назад от Черных она узнала, что он из столицы уехал. Вера понятия не имеет куда, но решила, что только ради него Наталья могла так внезапно сорваться в чужой город.

— Надо бы пробить этого Караваева, — заметил Федин, доедая с тарелки оставшуюся колбасу.

— Вот и пробей, раз сам вызвался, — согласилась Осколова. — Токарева опознала Черных по фотографии?

— Сразу опознала. Более того, едва я вошла, она уже была уверена, что с сестрой что-то случилось.

— Что – такая проблемная ее сестра была?

— Все как один говорят, что характер у Черных был непростой, недоброжелателей и врагов набрала она много.

— Вот, — удовлетворенно кивнула Галина Дмитриевна, — а ваша Сухарева утверждает, что Черных – милейший человек, всех заочно любит и со студентами дружит. Кому верить? Завтра везем ее на опознание в морг, а потом – если опознает, конечно – снова на допрос.

— Галина Дмитриевна… — предложила Катя, — а вдруг наш труп все-таки не Черных? Может, запрос послать в Новосибирск?

Галина пожала плечами:

— Запрос – все равно недостоверно. У нас был случай, когда на запрос ответили, что человек у них, даже прописка имеется. А поехали туда сами, оказалось, что человека этого там и в помине не было. В Новосибирске, думаешь, своих дел нет, кроме как нашу Черных разыскивать? И вообще… вряд ли Черных где-то могла зафиксировать свой приезд в Новосибирск.

— Тогда нужно кого-то из наших в этот город отправлять! – не отставала Катя.

Галина снисходительно улыбнулась, а Максим громко гоготнул:

— Ага – щас! Тут в соседний Заречный-то съездить машины не допросишься. А если и допросишься, то бензин всё равно за свой счёт. А ты в Новосибирск собралась – через полстраны! Следователь… — последнее слово он произнес с явной издевкой.

— Ну ладно – глупость сказала, — признала Катя, — попробуй ты что-нибудь придумать, умник…

— Девочки—мальчики! Не ссорьтесь, – встряла между ними Галина… — Мы вот что сделаем: Максим, сегодня… нет уже поздно. Завтра с утра пробегись по туристическим агентствам. Если Черных уехала в Новосибирск, то, скорее всего, летела самолётом, а билет должна была заказывать в Старогорске.

— Ясно… — уныло протянул Максим, проглотив это «пробегись».

***

К Лине Катя вернулась затемно. Наверное, Осколова права, лучше пожить в другом месте. До Москвы, конечно, уж очень далеко, зато до дачи Астафьевых тридцать минут на маршрутке… Лина сидела в полутемной кухне, пила чай и по ее опухшему лицу было видно, что она только что плакала. Однако, увидев Катю, попыталась нахмуриться:

— А ОМОН где? В Следственный комитет меня притащила – теперь в тюрьму, да?

Катя села рядом:

— Лин, не говори глупостей.